Приключения 1984

Киселев Владимир Леонтьевич

Слепов беспокойно огляделся.

— Я думаю, Степан Петрович, — сказал Буробин успокаивающе, — все пройдет хорошо.

— Остается надеяться, — еле слышно ответил он. И вдруг добавил: — А ты, Николай Николаевич, не забыл взять одеяла, которые я тебе показал, картошку?

— Мы все это в детский приют отдали.

Слепов помотал головой, вздохнул.

— Смотрю я на тебя, Николай Николаевич, и никак не пойму — голодный, разутый... и на тебе, отдал... Чудак, да и только...

Буробин промолчал.

Ехали в товарном вагоне, наполовину заполненном

мешками с картошкой. Вагон был дырявый, но у раскрасневшейся «буржуйки» было тепло, совсем не чувствовалось, что на дворе ударил мороз. Ракитин был прав — составу с продовольствием дали зеленую улицу. Уже перед Москвой, как было задумано, затеяли чаепитие. Слепова досыта напоили чаем с малиной. Надо было, чтобы его вид не вызвал подозрения у встречающего Новгородова.

К полудню были уже у Беговой, где состав неожиданно остановил красный свет. Подумали, что диспетчерская служба освобождает ему место. Однако на путях появляется Мартынов.

— Как обстановка, Николай Николаевич?

Буробин стал докладывать.

— Операцию мы решили продолжить, — выслушав его, заметил Мартынов. — Коммерсанты готовят секретное совещание, есть сведения, что они пригласили всех главарей. Было бы хорошо, если бы на это совещание попал и ты...

Задерживаться на станции было рискованно, поэтому переговорили о самом главном. Еремин во избежание встречи с Душечкиным остался на Беговой, и состав тронулся...

Еще издали, въезжая на товарную станцию, Буробин заметил Новгородова. Он стоял у складских помещений и, словно ребенок, широко улыбаясь, приветливо махал рукой. Буробин не ответил на приветствие, он даже сделал вид, что не видит его. Едва состав остановился, спрыгнул с подножки, заспешил к дежурному по станции.

— Николай Николаевич, — крикнул Новгородов, — подождите!..

Буробин оглянулся.

Новгородов, пыхтя и отдуваясь, бежал к нему.

— А мы с Леонидом Павловичем вас с раннего утра ждем, — поравнявшись, зашептал он.

Буробин еле сдержался, чтобы не выругаться.

— У нас несчастье, а вы!

— Что такое? — Новгородов, поперхнувшись, вытаращил испуганные глаза.

— Пойди в вагон, увидишь! Прости, но мне некогда... нужен врач. — И зашагал дальше.

— Да к-как?! — Новгородов растерянно развел руками.

Когда спустя несколько минут Буробин вернулся, паровоза с двумя вагонами оружия уже не было: по распоряжению Мартынова их перегнали в другое место. Из состава полным ходом шла разгрузка продовольствия. Новгородова застал молча сидящим на корточках возле Слепова. Тот, обливаясь потом, что-то говорил. Фомин, не обращая внимания на них, возился у «буржуйки».

— Николай Николаевич, — увидев Буробина, со слезами в голосе проговорил Новгородов, — как же ты мог допустить такое?

— Так вот и допустил, — зло ответил Буробин, — лебедка старая... а ему, видите ли, везде надо было сунуть свой нос. «Вы осторожней, не разбейте ящики!..» А трос возьми да и лопни. С руки кожу как ножом срезало, а нога вообще... Да чего говорить!

Слепов, не зная куда

деть глаза, опустил голову. Его потное лицо вдруг сморщилось, он задышал тяжело, с прерывистым хрипом.

Новгородов, страдальчески глядя на него, осторожно коснулся окровавленных бинтов, погладил...

— Больно?

Слепов закрыл глаза, немощно вздохнул.

— Нет мочи, Аркадий Викторович, нет мочи терпеть... — хотел еще что-то сказать и, подумав, показал глазами на сидящего к ним спиной Фомина.

Буробин тут же проводил чекиста встречать врача.

— В Смоленске бы тебе надо было в больницу лечь, — опять сказал Новгородов.

— А груз?..

Новгородов взвизгнул.

— Вот голова, его жизнь, можно сказать, висит на волоске, а он — груз. Да Николай Николаевич доставил бы твой груз. Думаешь, он не догадался о содержимом ящиков?

Буробин, поняв, что этот вопрос скорее относится к нему, чем к Слепову, хитровато усмехнулся.

— Еще бы, Аркадий Викторович, на фронте мне не раз приходилось бывать на оружейных складах.

— Вот видишь, — Новгородов с упреком глянул на Слепова.

— Э-э, нет, — засмеялся Буробин, — подобное занятие не в моем вкусе... — Он похлопал ладонью о ладонь. — Мне вот деньги за перевозку заплатите, и больше я в ваши штучки не игрок...

Новгородов искоса, снизу вверх глянул на него и, задумчиво поджав полные губы, засопел.

— Опять вы, Николай Николаевич, за свое... или забыли, что говорил Иван Федорович? Вы наш... наш кровно... И следовательно, будете впредь делать то, что прикажем. Да зачем приказывать, ваша совесть не даст поступить иначе, я же вижу.

В дверях вагона показался Фомин.

— Врач!

Новгородов поспешил к двери.

Среди множества грузчиков, похожих на муравьиные цепочки, пробирался старикашка в пенсне, с саквояжем в сухонькой руке. На его узкие плечи было накинуто зимнее пальто, из-под которого виднелся ослепительно белый халат.

— Прошу прощения, извините, — то и дело говорил он грузчикам.

За старикашкой с носилками шли два дюжих санитара.

Слепова на глазах растерявшегося Новгородова врач расспросил о случившемся, не разбинтовывая, осмотрел его и уложил на носилки.

— Где хоть искать-то его? — спросил Буробин, когда носилки понесли.

— В Солдатенковской... — не оборачиваясь, бросил врач.

Слепов поднял голову, измученно улыбнулся.

— Не забывайте! — И в этой его просьбе слышались сразу и робкая надежда, и горькое сомнение, и запоздалое раскаяние...

Новгородов рассеянно махнул рукой удаляющимся носилкам.

— Кто мог предположить... Как все некстати! — Он беспомощно осмотрелся. — Да куда же делся Леонид Павлович? Надо же уйти в такой момент... — Случившееся со Слеповым явно спутало все его карты.

Душечкин появился неожиданно откуда-то из-за складских помещений. Ему навстречу, семеня короткими ножками, заспешил Новгородов.

О чем-то переговорив, они подошли к Буробину. Вид у них был такой, будто их только что обокрали.