Приключения и фантастика (сборник)
Шрифт:
То, что скоро вечер, что Варваре Павловне надо отдать пять рублей, из которых не заработано еще ни копейки, вдруг отодвинулось куда-то далеко, за густую пелену тумана, а после того, как Вася взял первый аккорд, и совсем исчезло.
Но не только профессор слушал эту прекрасную, страстную и волнующую музыку. Совсем недалеко от того места, где кончался низенький забор профессорского сада, на скамье сидел задумавшийся Глоба, медленно обрывая листья с маленькой веточки акации. Сидел он здесь давно. Случайно проходя мимо, он услышал музыку, на миг остановился и увидел на веранде Васю со
Это было весьма странно. И во всяком случае, стоило узнать обо всем этом до конца.
Ждать пришлось очень долго.
Поздно вечером, когда летучие мыши на своих бесшумных крыльях начали летать в саду, профессор отпустил Васю.
Вася попрощался с профессором, как всегда, коротким рукопожатием и через минуту, вспомнив о пяти рублях и о Варваре Павловне, уже бежал безлюдными улицами к порту.
Холодные мурашки ползли по его спине, когда он думал о том, как будет ругать его Варвара Павловна. В порту и на базаре уже нельзя было заработать ни копейки. Теплоход давно отошел, грузчики ушли из порта, шлюпки с иностранных пароходов, на которых приехали в город матросы, одиноко покачивались на воле у причалов.
Словно побитый щенок, возвращался Вася домой. Он не знал, что через минуту после того, как калитка профессорского сада закрылась за ним, Глоба взошел по ступеням на веранду, где на столе лежала еще теплая скрипка.
Старик встретил его удивленным взглядом, но когда Глоба назвался родственником Васи, пригласил гостя сесть.
Однако Глоба ничего особенного от профессора не требовал. Он только хотел узнать, в самом ли деле паренек - способный ученик и не надо ли ему чем-нибудь помочь.
Профессор сухо и неприязненно сказал, что Вася весьма способный мальчик, но ему еще надо много учиться, чтобы стать скрипачом. Возможно, старика охватило тревожное чувство ревности.
Глоба не понимал настоящей цены Васиной игры, но зато узнал: Васе нужна скрипка.
Этого ему было достаточно. Через пять минут он попрощался с профессором и прошел по хрустящему песку дорожки к выходу.
К калитке сада мадам Кивенко Глоба подходил как раз тогда, когда с другой стороны к дому приближался Вася.
Самое странное произошло позже, когда мадам Кивенко потребовала, чтобы Вася отдал ей дневной заработок. Он побледнел от страха и сказал, что денег у него нет.
Знал: на этот раз Варвара Павловна его не пощадит. Вдруг неожиданно Глоба, который все время молча сидел за столом и, казалось, о чем-то сосредоточенно думал, поднялся, взял Васю за плечи и позвал его погулять.
Они вышли, сопровождаемые удивленным взглядом мадам Кивенко.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Вася и Глоба вышли на улицу и не спеша побрели к набережной. Темнота южной ночи охватила их. Ночь была свежая, прозрачная, и это напоминало о приближении осени. Звезды висели в темноте большие, холодные, они уже тоже стали по-осеннему яркими. Темнота была наполнена множеством звуков, которые неизвестно откуда появлялись и исчезали, ничего не оставляя в памяти.
Вася шел рядом с Глобой. Сотни мыслей роились в его голове. Этот вечер был удивительным. Вася готовился к суровому наказанию,
Мальчик не мог понять ни быстрой перемены в настроении Варвары Павловны, ни причины странного поведения Глобы. Такая прогулка была для него совсем необычной. Но она спасала его от беды, и Вася был благодарен Глобе.
Они медленно шли вдоль улицы по тротуару, выложенному из больших серых каменных плит, и тихо беседовали. Разговор прерывался недолгими паузами. Собственно, говорил один Глоба, а Вася отвечал на его незначительные, даже равнодушные вопросы.
Так они дошли до гранитного парапета и некоторое время смотрели на море. В порт входил большой пароход: он двигался по воде бесшумно и быстро. Огни на его мачтах и палубе издалека казались звездами.
Это был вечер перед выходным днем, один из прекрасных последних летних вечеров. Люди гуляли по набережной, они то заходили в городской парк, то снова появлялись у моря.
Вася и Глоба посидели на скамье, рассматривая толпу. Вдруг Васе показалось, будто он видит Витю Огринчука. Это удивило его. Шел уже десятый час, и то, что Витя бегал по набережной, было странно.
Вася несколько минут всматривался в темноту, потом решил, что ошибся.
Волны набегали на набережную, с шумом откатывались назад, одна волна, звонко хлюпая, старалась догнать другую и возвратиться в море. Вася понимал голос и разговор волн, когда море не играет, а только дышит. Волны говорили ему, что несколько дней про-держится хорошая погода. Это же обещали ясное, безоблачное зарево на западе и прозрачные капли росы па траве. Завтра Васе придется много работать, чтобы отдать долг Варваре Павловне. Но ведь завтра - выходной день, всюду будет много гуляющих, и заработать деньги будет легче.
Глоба предложил пойти в кафе, полакомиться мороженым и выпить воды. Васю уже не удивляли никакие неожиданности, и поэтому он спокойно поднялся и пошел по набережной рядом с Глобой. Они не спеша взошли на веранду кафе «Спартак».
Неожиданно в толпе, которая прогуливалась по набережной возле кафе, опять появилось и тотчас исчезло возбужденное лицо Витьки Огринчука. Однако и на этот раз Вася не был уверен, что видел именно его, и поэтому спокойно пошел следом за Глобой, выбирая столик. А впрочем, он ведь не делает ничего плохого, школьные товарищи могут встречать его и по-одиночке и даже целым классом. Беспокоиться ему не о чем.
Кафе «Спартак» помещалось на набережной, у самого синего моря. Широкая веранда, вся увитая густыми лозами дикого винограда, и две небольшие комнаты, где за буфетом хозяйничал высокий, черный грек, - вот и все кафе. На веранде стояли легкие, плетеные кресла и такие же столы, в комнатах мебель была посолидней, но летом туда никто не заходил. Все останавливались около удобных кресел, отгороженных от улицы густой завесой виноградной листвы. В летнюю жару никому и в голову не приходило располагаться в душных комнатах, и папа Мустамяки - так все звали грека - в белоснежном халате одиноко высился в своем буфете. Иногда он выходил оттуда и прогуливался по длинной веранде, критическим взглядом осматривая пол, стулья и белые скатерти на столах.