Приключения Натаниэля Старбака
Шрифт:
Хинтон ухмылялся и кричал на машиниста, который, по-видимому, внезапно открыл заслонку, потому что поезд рванулся вперед, туда, где рельсы заканчивались, и глубоко зарылся носом в насыпь. Камни и дерево разлетелись по сторонам.
Четыре ведущих колеса, каждое почти шесть футов в диаметре, начали с визгом вращаться, почти потеряв контакт с рельсами, и в агонии, дюйм за дюймом, чудовищная машина с дрожанием продвигалась вперед, пока ее маленькие передние колеса разрывали сломанные крепления. Защитная решетка со скрежетом превратилась в груду искореженного
Хинтон взмахнул револьвером, машинист открыл заслонку на полную, и тридцатитонный паровоз, пошатываясь, как огромное раненое животное, дернулся вперед и накренился на бок.
Старбак испугался, что он вот-вот свалится на берег реки, утащив за собой все вагоны, но потом, к счастью, огромная машина заглохла. Пар начал выходить с противоположной стороны.
Одно из маленьких передних колес свободно вращалось над истоптанной поверхностью, а ведущие колеса с задней стороны паровоза вырыли в железнодорожном полотне колею глубиной в фут, до того, как машинист сумел отсоединить поршни, выпустив новые клубы пара в дождливый воздух.
— Подожгите тендер! — крикнул Траслоу, и Хинтон приказал одному из машинистов набрать полную лопату горящей древесины из топки и бросить ее на дрова в тендере.
— Еще! — поторопил Траслоу, — еще! — Траслоу нашел вентиль от бака с водой, находящегося в тендере, и открыл его. Вода хлынула с задней стороны тендера, а оставшаяся часть уже горела столь же яростно, как и товарный вагон.
— Пошли! — прокричал Траслоу. — Пошли!
Налетчики быстро миновали баррикаду и побежали к мосту. Траслоу с двумя людьми остался на страже, чтобы никто за ними не погнался, пока капитан Хинтон вел остальных по узким доскам, уложенным рядом с рельсами на мосту.
Полковник Фалконер ждал на противоположном берегу, крича, чтобы люди Хинтона поторапливались.
— Поджигайте костры! Медликотт! — выкрикнул Фалконер вниз, в сторону ущелья. — Быстрее! — обратился он к Хинтону. — Бога ради! Что вас задержало?
— Нужно было убедиться, что поезд не уедет обратно за помощью, — объяснил капитан Хинтон.
— Никто здесь не подчиняется приказам! — полковник скомандовал отступить по меньшей мере четверть часа назад, и каждая секунда промедления наносила оскорбление его и без того хрупкой власти. — Старбак! — заорал он. — Разве я не велел тебе привести людей назад?
— Да, сэр.
— Так почему же ты этого не сделал?
— Это моя вина, Фалконер, — вмешался Хинтон.
— Я отдал тебе приказ, Нат! — крикнул полковник. Остальные его люди уже сидели в седле, все, кроме Медликотта, который поджигал сложенную у опоры моста кучу дров. — А теперь запал! — скомандовал полковник.
— Траслоу! — прорычал капитан Хинтон тем трем, что остались на противоположной стороне ущелья.
Траслоу с кожаной сумкой в руках покинул баррикаду последним. Переходя через мост, он отбрасывал доски в сторону, чтобы затруднить путь для преследователей.
С далекой баррикады прозвучал выстрел, и дымок от него немедленно унесло ветром. Пуля попала в
— Запал подожжен! — крикнул Медликотт и начал карабкаться вверх по склону. Позади него плевался закручивающимися струйками дыма горящий запал, змеившийся вниз по склону, в сторону огромной кучи древесины, уложенной вокруг порохового заряда.
— Быстрее! — рявкнул полковник. Заржала и встала на дыбы лошадь. Из-за баррикады снова раздались выстрелы, но Траслоу уже перешел через мост и находился вне зоны поражения.
— Ну же, давай! — закричал полковник. Траслоу по-прежнему нес кожаную сумку, и у всех людей Хинтона имелись похожие. Благодаря этим тяжелым сумкам Фалконер наверняка понял, почему его приказ отступать был проигнорирован, но предпочел промолчать.
Мокрый и грязный сержант Медликотт выбрался из ущелья и поставил ногу в стремя, когда дымок на запале достиг кучи хвороста. Сержант Траслоу забрался в седло, и Фалконер развернулся.
— Поехали!
И он повел своих людей прочь от железнодорожной насыпи.
Огонь в ущелье, должно быть, уже разгорелся, потому что густой дым покрывал решетку моста, хотя пороховой заряд еще не взорвался.
— Поехали! — торопил их Фалконер, а позади него лошади поскальзывались, с трудом пробираясь по глинистому склону, пока, наконец, поезд не скрыла листва, и когда сквозь листья и ветки просвистело несколько случайных пуль, они не задели ни одного солдата Легиона.
Фалконер остановился на перекрестке и обернулся, чтобы посмотреть на атакованный поезд. Огонь распространился из товарного вагона и тендера на остальные вагоны, и бывшие пассажиры поезда, мокрые и несчастные, теперь карабкались по влажному склону, чтобы избежать опасности.
Длинные пассажирские вагоны выполняли роль дымовой трубы, по которой яростно гудело пламя, пока с треском не лопнули оконные стекла, и через них в дождь вырвался огненный поток.
Поезд представлял собой горящие обломки — паровоз сошел с рельсов, а вагоны разрушились, но мост, который был целью налета, по-прежнему стоял.
Пороховой заряд не сдетонировал от запала, возможно, потому, что порох намок, а пламя, которое, как предполагалось, высушит порох и взорвет его, если не сработает запал, теперь, похоже, потухло из-за намокших дров и под принесенным ветром дождем.
— Если бы ты выполнил мои приказы, — резко выбранил Старбака полковник, — осталось бы время, чтобы установить заряды заново.
— Я, сэр? — Старбак был поражен несправедливостью этих обвинений.
Капитан Хинтон был в той же степени удивлен словами полковника.
— Я же сказал вам, Фалконер, это моя вина.
— Я отдал приказ не вам, Хинтон. Я отдал его Старбаку, и он не был выполнен, — Фалконер говорил резко и с холодной яростью, потом развернул коня и вонзил в него шпоры. Лошадь заржала и резко скакнула вперед.