Приключения Натаниэля Старбака
Шрифт:
— Конечно, сэр, — Старбак помедлил, а потом решил принять на себя эту ношу.
— И сожалею, что подвел вас, сэр.
— Ты не подвел, не подвел, — поспешно отмёл извинения Старбака Фалконер.
— Я был расстроен, Нат, и только. Я вложил слишком много надежд в этот рейд и не предвидел погоду. Вот в чем было дело, Нат, в погоде. Адам, пойдем!
Адам провел большую часть утра, встречаясь в Легионе со старыми друзьями, но теперь его отец настаивал на том, чтобы провести сына по всему лагерю еще разок, и Адам добродушно выразил восхищение рядами палаток и лошадей, полевой кухней, местом для повозок и
В лагере теперь находилось шестьсот семьдесят восемь добровольцев, почти все жили в половине дня езды от Фалконера. Их разделили на десять рот, каждая из которых выбрала своих офицеров, хотя, как весело признался Фалконер, понадобилось несколько взяток, чтобы удостовериться в том, что победят лучшие.
— Думаю, я использовал четыре бочки лучшего в этих горах виски, — объявил Фалконер сыну, — чтобы наверняка были избраны Миллер и Паттерсон.
Каждая рота выбрала капитана и двух лейтенантов, а некоторые — и третьего лейтенанта. Вашингтон Фалконер назначил собственных офицеров штаба — пожилого майора Пелэма в качестве своего заместителя и жуткого майора Бёрда, которого явно продвинули на слишком высокую позицию, чтобы заниматься бумажной работой.
— Я пытался избавиться от Дятла, но твоя мать настаивала, — признался полковник Адаму. — Ты виделся с ней?
— Да, этим утром, сэр.
— Она хорошо себя чувствует?
— Говорит, что нет.
— Обычно ей становится лучше, когда меня нет рядом, — иронично заметил полковник. — Вот это — штабные палатки.
В отличие от конусообразных палаток, которыми довольствовались пехотные роты, четыре штабные палатки представляли собой большие шатры с прямыми стенками, непромокаемой подстилкой, походными кроватями, складными табуретами, тазиком для умывания, кувшином и раскладным столиком, который можно было превратить в брезентовую сумку.
— Я займу эту, — сказал Фалконер, указывая на самую чистую из палаток.
— Майор Пелэм расположится в следующей, Итан и Дятел займут вон ту, а вы с Натом разделите между собой четвертую. Думаю, устроит?
Адам и Ридли получили звания капитанов, тогда как Старбак оказался на самой нижней иерархической ступени, будучи младшим лейтенантом. Вся троица сформировала, таким образом, отряд адъютантов, как назвал их Фалконер. Их работа, объяснил он Адаму — служить его посыльными, а также глазами и ушами на поле битвы. Из его уст все это звучало довольно зловеще.
Легион состоял не только из штаба и десяти пехотных рот. В его состав входили: оркестр, подразделение медиков, знаменосцы, полсотни кавалеристов под командованием капитана, которым предстояло служить разведчиками Легиона, и батарея из двух бронзовых шестифунтовых пушек, прослуживших уже двадцать лет. Обе были гладкоствольными, приобретенными Фалконером в литейном цехе Боуэрса в Ричмонде. Туда пушки отправлялись для переплавки в новые виды вооружения.
Полковник гордо продемонстрировал артиллерию сыну:
— Ну разве они не великолепны?
Пушки выглядели впечатляюще. Бронзовые стволы надраены до слепящего глаза блеска, колеса покрыты лаком, а дополнительные материалы — цепи, ведра, банники, резьбовые винты — отполированы и покрашены.
И все же было что-то беспокойное в этом оружии. Оно выглядело слишком мрачным для летнего утра, угрожающим и несущим смерть.
— Конечно,
8
Орудие Паррота — нарезное дульнозарядное орудие, изобретенное в 1860 году выпускником Военной академии США Робертом Паркером Парротом. Данные орудия массово применялись в Гражданской войне.
— Если найдем боеприпасы, полковник, — с нескрываемым сомнением ответил майор, сопровождавший полковника во время проверки.
— Найдем! — с возвращением сына с Севера брызжущий энергией оптимизм полковника полностью к нему вернулся. — Итан найдет для нас боеприпасы.
— Пока что он не прислал нам ничего, — хмуро ответил майор. Александр Пелэм, долговязый седой мужчина, с которым Старбак перед рейдом скакал на северо-запад, отличался почти не покидавшей его угрюмостью.
Пелэм, дождавшись, пока полковник с сыном отъедут подальше, покосился слезящимися глазами на Старбака:
— Самое лучшее, что может произойти, лейтенант Старбак — это то, что мы никогда не найдем боеприпасов для пушек. А если найдем, то стволы, скорее всего, развалятся на части. Артиллерийское дело не для любителей, — фыркнул он. — Так значит, не удался налет?
— Все вышло печально, сэр.
— Угу, Мерфи рассказал, — майор Пелэм покачал головой с видом человека, всегда знавшего, что подобные безрассудства обречены на неудачу.
Майор был одет в старую униформу Соединенных Штатов, которую в последний раз носил во время войны 1812-го года — выцветший синий мундир c полинявшим галуном, утратившими былую позолоту пуговицами и кожаной перевязью, растрескавшейся как высохшая на солнце грязь.
Его сабля представляла собой огромный искривленный клинок в черных ножнах. Майор поморщился, когда оркестр, репетировавший в тени штабной палатки Легиона, заиграл «Моя Мэри-Энн».
— Они всю неделю ее исполняют, — проворчал он. — Мэри-Энн, Мэн-Энн, Мэри-Энн. Янки, наверное, от одной только музыки сделают ноги.
— А мне нравится.
— Прослушаешь с полсотни раз — разонравится. Лучше бы они исполняли марши. Хороший, уверенный марш — вот что нам нужно. Сколько мы занимаемся подготовкой? Четыре часа в день? А должны — двенадцать, но полковник не позволит. Будь спокоен — янки точно не в бейсбол играют, не то что мы, — Пелэм замолчал и сплюнул табак.
Он свято верил в необходимость бесконечных тренировок, в чем его поддерживали все опытные солдаты Легиона, но Фалконер противился этому, боясь угасания энтузиазма, которое могут повлечь слишком частые упражнения.
— Вот увидишь слона, — изрек Пелэм, — и тогда поймешь, зачем нужны тренировки.
Старбак почувствовал знакомый отклик на слова о встрече со слоном. Чувство страха, ощутимое, как холод крови, пульсирующей в сердце. Волна возбуждения, накатывающая больше от разума, чем от сердца, словно бы преодолевшая ужас и хлынувшая потоком исступленного восторга от ощущения битвы.