Приключения под водой

Прингл Патрик

Однако следующая большая находка была обнаружена тоже одним из греческих ловцов губок, на этот раз в районе тунисского порта Махдия. Ловец-грек находился на глубине ста тридцати футов, на расстоянии немногим менее трех миль от берега, когда увидел какие-то предметы, показавшиеся ему стволами пушек. Они были покрыты ракушками и водорослями и наполовину зарылись в песок. Посмотрев внимательнее, грек обнаружил, что это мраморные колонны. Там же он нашел бронзовые и мраморные статуи, высовывавшиеся из ила. Оказалось, что он обнаружил остатки еще одного римского корабля, затонувшего с грузом награбленных произведений античного искусства.

Водолаз не сообщил о находке ни археологам, ни другим лицам. В эту тайну

он посвятил лишь некоторых своих товарищей, которые помогли ему поднять все, что сумели, и потихоньку распродали древние сокровища богатым туристам. Если бы судно затонуло чуть-чуть подальше от берега, никто не мог бы помешать им заниматься этим сугубо частным предприятием, так как не имел бы права претендовать на остатки затонувшего судна, пролежавшего на дне моря две тысячи лет. Но судно потонуло во французских территориальных водах, и греки поступали противозаконно, хотя и возвращали себе то, что было украдено у их предков римлянами в период, когда французов вообще не существовало. Поэтому французские власти объявили находку своей собственностью и передали работы по поднятию ценностей в руки опытных археологов. Тем не менее греки — ловцы губок понадобились им для того, чтобы с их помощью вытащить добычу.

Спуски под воду были трудны и опасны, не обошлось без жертв. Как раз в это время в Англии была опубликована таблица декомпрессии профессора Дж. С. Холдейна, но ни греческие водолазы, ни лейтенант Тавера (французский военно-морской офицер, возглавлявший работы) не имели ее. Они все еще производили декомпрессию медленно, по старому методу Поля Берта. Естественно поэтому, что ряд водолазов заболел кессонной болезнью, а некоторые должны были навсегда прекратить спуски под воду.

Спасательные работы еще более затруднялись сильным течением, а также тем, что судно покрылось затвердевшим илом и слизью. Всего там оказалось около шестидесяти уложенных в ряды колонн — тех самых, которые были приняты сначала за пушечные стволы. Каждая из них имела двенадцать футов в длину и два фута в диаметре и сдвинуть ее с места стоило большого труда. Водолазы то становились между колонн, то подкапывались под них, но даже малейшее их движение поднимало густые, все затемнявшие облака ила. В большинстве случаев водолазам приходилось изрядно покопаться в грязи, прежде чем они нащупывали полусгнившую деревянную обшивку толщиной в восемь дюймов. Это и была палуба судна, под которой находились трюмы с основной частью сокровищ. Ил, так мешавший обнаружению сокровищ, в то же время помог их сохранению. А они заслуживали того, чтобы их сохраняли.

Помимо колонн, там имелись мраморные капители, цоколи, дверные и оконные перемычки. Похоже было на то, что римляне разобрали целый храм. Видимо, так оно и было. Они везли также бронзовые статуэтки, ценные части фаянсовых канделябров и мебель, украшенную орнаментами. Остатки всех этих вещей валялись вперемешку с амфорами, домашней утварью, которой, по-видимому, пользовалась команда корабля: лампами, кухонными принадлежностями, сосудами для напитков, горшками и сковородами. Для римлян это были обычные предметы домашнего обихода, а для нас — такие же произведения античного искусства, как всякая другая ценная находка.

Кроме того, водолазы собрали много интересных сведений о самом корабле. Это была не галера, а парусное судно полусферической формы ста двадцати футов в длину и тридцати шести футов в ширину. Среди поднятых предметов оказалось несколько каменных плит с высеченными на них греческими надписями, которые, должно быть, служили балластом; две плиты содержали тексты афинских указов.

Произведения искусства и строительные материалы, очевидно, тоже были из Афин: имелись явные признаки того, что некоторые из них были взяты на борт в порту Пирей. Видимо, из этого порта и отправилось судно в свое последнее плавание.

Были найдены

вещи, послужившие достаточным основанием для определения учеными времени плавания. Важнейшей была лампа с неприкрученным обгорелым фитилем. Очевидно, она являлась частью корабельного имущества. Ее форма типична для ламп конца II в, до н. э. Вполне вероятно, что римляне пользовались ею в 86 г. до н. э., когда подвергли Афины разграблению. Археологи пришли к заключению, что упомянутые грузы составляли часть награбленного во время этого нашествия имущества.

Однако оставалась неразгаданной одна важная загадка, самая трудная из всех: зачем судно приходило к берегам Туниса? Откуда оно пришло и куда направлялось? Если оно везло добычу из Афин, то, конечно, держало бы путь в Рим, а порт Махдия находился совсем в стороне от маршрута.

Наиболее распространенная версия сводилась к тому, что корабль попал в шторм на подступах к проливу Мессина, разделяющему Италию и Сицилию, и ветром его прибило к берегам Африки. Практически это возможно, хотя наличие пяти огромных якорей свидетельствует о том, что с их помощью корабль стремился помешать ветру вынести его в открытое море, и в это время потерпел крушение. Все пять якорей были сброшены с борта, обращенного к берегу. Возможно, что северный ветер внезапно сменился южным; возможно, что корабль вовсе и не шел в Рим; возможно, что…

Сопоставив все возможные соображения, француз Филипп Диоле, пионер подводной археологии, остроумно заметил: «Иногда, когда история молчит, археология склонна проявлять чрезмерную болтливость». Работы на затонувшем судне продолжались пять летних сезонов. В 1913 г. они были прекращены из-за отсутствия денег. Судно с остатками ценностей было оставлено в покое еще на тридцать пять лет. Но в 1948 г. в порт Махдия пришло судно французского военно-морского флота, и работы возобновились. Это была океанская плавучая водолазная база под названием «Эли Монье». На борту судна находилась «группа по научным изысканиям под водой» французского военно-морского флота. Лица, возглавлявшие эту группу, уже известны читателю: это Кусто, Тайе и Дюма. Тайе, как старший по чину, командовал. Дюма, ушедший с военной службы, был зачислен на судно в качестве гражданского специалиста. Группа не могла оставаться в Махдии долго, но все же надеялась найти еще некоторые ценности и одновременно попрактиковаться в области подводной археологии. Но учение давалось тяжело. Иногда казалось, что невозможно будет справиться даже и с первым заданием. А задание было такое: сначала найти затонувшее судно.

Лейтенант Тавера, ставший впоследствии адмиралом, составил когда-то карту с координатами затонувшего судна. Все, что требовалось сделать, это совместить три пары наземных ориентиров: замок с пристанью, куст с вершиной холма и часть оливковой рощи с ветряной мельницей. Но с тех пор ландшафт изменился. Пристаней стало четыре, куст затерялся в лесу, мельница разрушилась.

Участники экспедиции сошли на берег, чтобы на месте мельницы поставить световой ориентир, и потратили много времени, расспрашивая местных жителей о том, где это место. Однако никто не помнил. Наконец один человек, старейший житель этих мест, показал им руины трех мельниц. После этого они прекратили поиски ориентиров, указанных Тавера, и решили воспользоваться аквалангами, чтобы попробовать найти судно.

Они знали, что судно находится примерно в трех милях от маяка па глубине 127 футов. Их плавучая база курсировала в этом районе до тех пор, пока не нашла место, находящееся на таком же расстоянии от берега и имеющее ту же глубину. На дно моря была сброшена стальная проволочная сетка с ячейками размером 50х50 футов. Сетка покрыла площадь, равную 1000 квадратных футов. Водолазы по очереди спускались под воду, обследуя по ячейкам всю площадь. Поиски продолжались два дня, но ни к каким результатам не привели.