Приключения Саламуры
Шрифт:
– Чего ты ждешь, беги!
И пастушок, уже не мешкая, дал стрекача.
Але-Гоп вытер лицо и, увидев бегущего Саламуру, погнался за ним.
– Куда ты, Саламура!
– крикнул он что было сил.
– Остановись, от меня далеко не уйдёшь!..
Бежать Але-Гопу мешали не только хромая нога, но и туго набитые карманы.
Когда Але-Гоп был только у ворот, Саламура уже мчался по канату. Почтальон и его друзья, которые обрушили на хромого акробата целую корзинку тухлых яиц, праздновали победу. Они раскачивались на канатах и громко смеялись.
Но тут случилось непоправимое. Саламура и сам не мог понять, как это произошло: он вдруг выронил из рук свирель.
– Горе мне!
– воскликнул пастушок и проводил взглядом летящую вниз дудку из тростника.
Бегун и его друзья были очень удивлены, когда увидели остановившегося посреди каната Саламуру. Они принялись кричать ему:
– Беги! Але-Гоп сейчас зацапает тебя, Но пастушок стоял, понурив голову. Але-Гоп воспользовался этим и схватил беглеца за руку. И тут же, при всех, больно надрал ему уши.
– Смотри у меня!
– пригрозил он Саламуре кулаком.
– Я выбью из тебя всю дурь. Забудь даже думать о побеге...
А про себя хромой акробат решил: "Завтра же надо уходить из города, эти противные мальчишки всё равно не оставят меня в покое".
– Скажи, мой дорогой, - вдруг сменил Але-Гоп гнев на милость, - ты ведь не хотел убежать, это дурни мальчишки уговорили тебя?
Саламура ничего не ответил.
– Ну ладно. Идём домой. Надо отдохнуть. Ты славно поработал. И вообще всё было бы прекрасно, не подговори тебя эти бездельники... Но и ты хорош. Сколько я тебя кормил, поил... Научил делать четверное сальто... Неблагодарный!
Саламура шёл, с трудом передвигая ноги.
– Пошевеливайся, разбойник!
– снова обозлился и погрозил кулаком хромой акробат.
– Там моя свирель...
– Где?
– Упала на землю.
– Саламура показал рукой на то место, где валялась свирель.
– О-о, свирель нельзя терять, спустимся за ней, - сказал Але-Гоп и увлёк Саламуру вниз. Боксёрский город. Старый боксёр.
Ранним утром Але-Гоп и Саламура тайком покинули канатный город. Они направились к другу хромого акробата, к тому самому, которого звали Бей-Нежалей.
Дорога утомила пастушка. Он не поспевал за Але-Гопом и слёзно просил его немного отдохнуть,
– Шире шаг, лентяй, - подгонял Але-Гоп.
– Вчера ты отделался лёгким испугом, но сегодня я из тебя сделаю отбивную котлету, если ты вздумаешь сердить своего доброго учителя... Чего придумал! Он, видите ли, хочет отдохнуть.
Саламура был вынужден бежать за хромым Але-Гопом. Так они шли до самого вечера. У несчастного пастушка за целый день маковой росинки во рту не было.
– Пожевать бы что-нибудь, господин Але-Гоп, я голоден, - просил мальчик.
– Потерпи ещё немного, ягодка, скоро мы досыта наедимся у моего благородного друга.
Город, куда пришли Але-Гоп и его ученик и где жил Бей-Нежалей, оказался таким, как и все города на свете. Люди там ходили по земле, а парадные двери домов находились, как обычно, на первом этаже. Одно только поразило Саламуру: на всех площадях шли кулачные бои.
– В этом городе, - объяснил Саламуре старый акробат, - очень любят драться. Каждый вечер люди собираются на площадях только для того, чтобы расквасить друг другу нос. Хороший боксёр здесь собрал бы кучу денег... Впрочем, я и без бокса наживусь... Однако на что это похоже, почему не расклеены на стенах афиши?! Или я плохо вижу...
– Во всём городе нет ни одной афиши, господин Але-Гоп, - сказал Саламура.
– Тем хуже для этих драчунов, - ухмыльнулся хромой акробат.
– Уж я заставлю их раскошелиться, будь спокоен!.. Они подошли к приземистому домику.
– В этом особняке живёт мой гостеприимный друг, - похвалился Але-Гоп и постучал в дверь.
– Кто там?
– спросил чей-то сиплый голос.
– Это я, Але-Гоп.
– О мой добрый и честнейший друг Але-Гоп!
– Дверь открылась, и Саламура увидел огромную лохматую голову.
– О-о великий и бессмертный Але-Гоп, кого я вижу, неужели это ты, дай прижать тебя к сердцу!
Бей-Нежалей так крепко обхватил Але-Гопа, что, казалось, никакая сила не оторвёт лысого акробата от заросшего густой щетиной боксёра.
Они целовались, хлопали один другого по спине. Наконец Бей-Нежалей выпустил своего друга из объятий. Но они ещё долго разглядывали друг друга.
– Рассказывай, как ты живёшь, старина?
– спросил Бей-Нежалей и хлопнул друга по плечу.
– Теперь ничего, а было худо.
– Но где твой хвалёный акробат? Показывай, посмотрим, что за птичка.
– Саламура, подойди ближе. Поздоровайся с господином Бей-Нежалей.
Пастушок встал на ступеньку лестницы и поклонился.
– Какой ты крохотный!
– удивился боксёр.
– Мал золотник, да дорог, - улыбнулся хромой акробат.
– А это правда, что он делает четверное сальто?
– Делает, да ещё как!
– Интересно.
– Бей-Нежалей задумался на минуту, потом сказал: - Что ж вы стоите у порога? Заходите. Наверное, устали, не грех и отдохнуть. Будьте как дома.
Все четыре стены комнаты боксёра были увешаны фотопортретами разных размеров. И с каждого смотрело незнакомое лицо юного Бей-Нежалей. Надо сказать, боксёр в молодости был мастером своего дела. Даже по портретам нетрудно было догадаться об этом - нос у славного Бей-Нежалей так расплющен, словно на нём ковали подковы.
– Мы очень устали, - сказал Але-Гоп, опускаясь на табуретку.
– К тому же и голодны как волки.
– Отдыхайте, гости дорогие, отдыхайте, - сказал Бей-Нежалей.
– Только вот насчёт еды... Видите ли, я не ждал вас сегодня, поэтому и об ужине не позаботился.
– Да нам немного надо, хотя бы хлеба с сыром.
– Эх, дружище Але-Гоп, если бы ты знал, в какой нужде я живу. Признаться стыдно: в моём доме все мухи и крысы передохли с голоду.
– Я, признаться, подумал, что ты изменился, когда читал твоё письмо. Вижу, ошибся, и ты всё такой же скупердяй.