Приключения студентов [Том I]
Шрифт:
— Шел я раз под вечер по дороге… — рассказывал косой. — Вдруг вижу — белое что–то, будто шар, навстречу мне катится! Правду скажу — человек я смелый, но тут струхнул и шарахнулся в сторону, в кусты; за ними на лужайке дерево большое дуплистое стояло — я в него как белка вскочил! Прошло немного времени, выглянул я — нет никого кругом — ни шара белого, ни души живой! Хотел уже вылезать, да вдруг голоса различил и опять спрятался. Слышу — две женщины встретились чуть в стороне от моего дерева и говорят, а о чем — не могу разобрать. Другой бы струсил, как мертвый лежал бы, а я из–за краешка дупла выглянул. Вижу, две старухи растрепанные с лопатами в руках стоят; у одной через плечо сума висит; старуха полезла в нее да голову человеческую отрезанную из нее и вытаскивает: суп хороший будет, заявила! Батюшки мои — ведьмы! Сомлел я, назад откинулся, а ведьмы как захохочут! Потом улетели на лопатах на своих… без памяти я домой добрался!..
— Везде нечисти много!.. — заметил угрюмый. — И вот еще что знающие люди говорят — если где убийство произошло — там она больше всего держится! Не к ночи бы сказывать, а помните, может, Иоганна рыжего, которого здесь зарезали, так вот…
Хозяин икнул и проснулся окончательно.
— Не мели чуши–то… — сердито вмешался он. — Мало ли что болтают люди? Разве сыщется хоть один постоялый двор на свете, где кого–нибудь не убили бы? Сами всегда драки заводите, а потом на чертей все валите! Не кочан ли капусты ты со страху за голову принял?
— Ну вот тебе здравствуй!.. — возразил косой. — Как тебя сейчас все видел!
— А где этого Иоганна убили?.. — спросил Луиджи; ночь ли, страшные ли рассказы подействовали на него, только он сидел притихший.
— А на галерее, где номера, у самой лестницы…
Все умолкли. Ветер жаловался и стонал; казалось, не один, а несколько человек припали к крыше и то плачут, то угрожают тем, что сидели в тепле и при свете. — Вод близко носится… — вполголоса проговорил кто–то. Опять наступило настороженное молчание.
— Пойдем–ка мы спать?… — заявил косой и поднялся; встали и остальные.
Все кучей вышли на двор и задержались у лестницы, на которой совершилось убийство; на нижние ступени ее падала из кухни полоса света; казалось, на них натекла лужа крови; выше густилась тьма; ночь стояла облачная, беззвездная; багровая полоса пожара напоминала разверзшийся вход в ад. Косой держался позади всех.
— Душновато будет, я думаю, в номере?.. — заявил Луиджи. — Я пойду, около Яна в стойле пустом лягу: его без надзора еще никак нельзя оставить!..
— Ну что ж, и я с тобой!.. — простодушно согласился Марк. Он и не подозревал, что страх охватил не только его приятеля, но и всех остальных мужчин.
— А ведь верно?.. — произнес голос из их кучки. — Холодно наверху нынче — небось, насквозь продувает?.. Идем к мулам, там вот как тепло — лучше, чем на кухне!..
Ян крепко спал, пригревшись в соломе. Марк и Луиджи устроились около него; Луиджи долго, с разных сторон, закрещивал свое место, потом лег и покрылся с головой; через несколько минут он вскочил и опять принялся за то же самое; Марк слышал, что он бормотал какие–то латинские заклятья. Затем Луиджи снова завернулся в попону, лег и уже не шевелился.
Марк долго не смыкал глаз и смотрел на зарево: оно казалось ему предвестием ожидающих его испытаний.
ГЛАВА XIII
Солнце осветило путешественников уже за воротами гостиницы. Ветер утих; шагалось легко, было свежо и приятно. Дорога вилась по самому гребню хребта и то спадала в седловины, то подымалась и огибала вершины; вид открывался неизмеримый. Позади, в долине реки, словно грибки- подосиновики в корзине, виднелся краснокровельный город; мир заполняли сине–сизые тучи гор; впереди, словно белые облака, сверкали снеговые шапки; за пропастью увенчивал скалу замок; левее его, за вторым ущельем, тлело обширное пожарище; будто окутанные дымом великаны, то появлялись, то исчезали обнаженные, красноватые скалы.
— Лес горел!.. — сказал, всматриваясь, Луиджи. — Ишь, до сих пор еще дымится! И шут их знает, чего это дурачье вчера перетрусило! Да я один на десятерых чертей пойду!
— А нам мимо замка придется проходит?.. — обеспокоился Ян.
— Нет, он в стороне останется, дорога внизу! — отозвался Луиджи.
— И не опасны эти места?..
— Здесь? — Луиджи засмеялся. — Это кому как! Таким, как мы, отсюда самое приволье начнется! Пилигримов и кающихся теперь в Рим отовсюду реки текут!
— Какие кающиеся?.. — полюбопытствовал Марк.
— Да ты, брат, и впрямь с луны свалился?! — воскликнул Луиджи. — Иль ты полагаешь, что люди, как херувимы, безгрешные живут? Помирать–то ведь всякому надо и страшно! А кто поцелует ногу у папы и получит его благословение — конец: сразу как ангел, чистым сделается! Какие бы не накопил грехи — все сразу к сатане! Вот оно каждому и лестно в Рим сходить: чмокнул у папы туфлю, тебе — это что, наплевать, — ан за это местечко в раю для тебя уже веником подметают!.. — Луиджи подмигнул. — Были бы, брат, деньги, а с ними куда хочешь попадешь!..
— Ну, это ты что–то уж очень хватил!.. — возразил Ян.
— Сильны деньги, да не перед Богом!.. — вымолвил Марк.
— А ведь вы еретики! — воскликнул Луиджи. — Да у кого ключи–то от рая, знаете вы это?
— У апостола Петра!
— А папа чей наместник?
— Христа… ну так что же?
— А то, что, значит, папа все может сделать! Потолкуй с ним как след — даже целое поместьице в раю приобретешь. Главное — нажиться надо! потом целую латифундию себе на том свете обеспечу!
В разговорах время текло незаметно; отдохнув и подкрепившись раза два едой, путники часам к пяти вечера достигли до перекрестка, на котором высился большой черный крест; несколько поодаль подымалось большое бурое здание монастырской гостиницы; орден цистерианцев много их возвел на путях в Рим. Над воротами имелась башенка, в ней висел колокол. Всю площадь между широкой дорогой и строением заливал пестрый табор; разносился говор и шум. А на голубом небе, как виденье фата–морганы, белели стены и башни герцогского замка.