Приключения в Красном море. Книга 1(Тайны красного моря. Морские приключения)
Шрифт:
Касим сообщил, что вскоре после того, как я с ним расстался, Салем Атуффа продал его греку, занимающемуся производством сигарет, некоему Занни.
— А что ты здесь делаешь? Ты разве принадлежишь Саиду? — спросил я.
— Нет, Занни только уступил меня на время, чтобы я готовил табак для хозяина.
— Гм… Но здесь табак не растет. Не научил ли тебя твой грек лгать отцу? Давай помолимся вместе, если ты еще не забыл молитву, а потом ты расскажешь мне, чем занимаешься, ибо я для тебя больше, чем родной отец: я вернул тебе жизнь, а это важнее, чем дать ее.
Я увел Касима в глубь пальмовой рощи, где уже сгущались сумерки. Он признался, что Занни послал его туда для того,
— В этом нет ничего дурного, — успокоил я его, — надо всегда слушаться своего господина. Я не осуждаю тебя за то, что ты шпионишь, если только ты занимаешься этим по изложенным тобой причинам. Будь верен тому, кто тебя кормит. Не спускай глаз прежде всего с Камеса, возможно, именно ему будет поручено взять жемчужины, если Саид пожелает их продать. Однако, не предавая дружбы, связывающей меня с твоим хозяином, я могу сказать тебе, что он их не продаст, а, вероятно, спрячет там, откуда никто не сможет их достать. Итак, гляди в оба и не отходи от старого евнуха.
На другой день я, наконец, убедил Саида Али извлечь жемчужины из сундука и спрятать в надежном месте, чтобы после его смерти душеприказчик мог без свидетелей передать их старшему сыну. Но надо было, чтобы грек понес наказание. Именно тогда мне пригодились твои фальшивые жемчужины, которые я взял, еще не зная толком, на что их употребить. Мы долго совещались с Саидом, и Аллах пришел к нам на помощь.
Саид велел позвать своего старого слугу Камеса и сказал ему:
„Сын мой, души всех людей должны изведать вкус смерти, и, быть может, мой конец уже близок. Ты исполнишь завещание, которое я тебе продиктую, и пусть ни огонь, ни железо не исторгнут из уст твоих тайну, которую я тебе сейчас доверю.
Вот европейские жемчужины. Ты положишь их в могилу, закопав в землю справа от моей головы; сделай так, чтобы Касим пошел вместе с тобой и был рядом, но при этом делай вид, что не догадываешься ни о чем. Этот человек должен убедиться, что мои сокровища покоятся вместе со мной в могиле.
Что касается тех жемчужин, которые я собирал в течение всей своей жизни, то пусть ими владеют мои дети. Они поделены на четыре части и зашиты в кожаные мешочки, храни их при себе.
Я оставляю в сундуке письмо, где изложена моя последняя воля и объяснены причины, по которым жемчуг там отсутствует. Когда мой старший сын прочтет это письмо, ты тайком передашь ему то, что составит как его состояние, так и состояние его братьев. Но во имя спасения души своей остерегайся этого проклятого грека, он ни о чем не должен узнать.
Всемогущий Господь позаботится обо всем остальном“.
Через несколько дней после этой памятной ночи старый евнух отправился на остров Сейл-Джин, чтобы соорудить гробницу для своего господина. Разумеется, Касим сопровождал его.
В день смерти Саида, за несколько часов до отплытия погребальной процессии, они оба тронулись в путь, намереваясь подготовить могилу к принятию тела покойного. Зарукой управляли четыре преданных Саиду араба.
Поднявшись на борт судна, Камес положил в сундук без замка сверток с перламутровыми жемчужинами, так тщательно скрывая этот жест, что, он, конечно, не ускользнул от внимания Касима. Когда старый евнух притворился спящим, Касим, пользуясь темнотой и тем, что сидел совсем рядом, приоткрыл крышку сундука и просунул туда руку. Он нашел сверток и сквозь ткань на ощупь распознал круглые жемчужины. Возможно, в голове у него промелькнула мысль украсть их и вплавь добраться до ближайшего острова, но он вынужден был отказаться от этой затеи в силу многих понятных тебе причин. Наблюдавший за ним Камес убедился в том, что Касим действительно поверил в наличие жемчужин. Прибыв на остров, он с теми же предосторожностями извлек сверток из сумки и положил его к себе за пояс.
На плоском дне могилы, справа от того места, где должна была находиться голова усопшего, было вырыто небольшое углубление. Касим обратил на это внимание еще во время первого путешествия на остров, но не понял тогда, для чего это сделано, теперь ему стало ясно, для каких сокровищ предназначалась эта ямка. Камес пошел к могиле сперва один и зарыл сверток с перламутровыми жемчужинами. Затем он позвал Касима, который смог убедиться таким образом, что жемчуг находится именно там.
На песчаном дне могилы они расстелили циновки и материю, разожгли фимиам и принялись ждать прибытия погребальной процессии, перебирая свои четки, состоявшие из девяноста девяти бусинок.
Касим доложил своему хозяину обо всем, чему стал свидетелем, и грек уже не сомневался, что все богатство Саида погребено в этой могиле рядом с ним.
И преступный замысел возник тогда в голове этого нечестивца, которому волею судьбы было суждено искупить смерть Саида.
Я спрашивал у тебя, будет ли в этом году лунное затмение, и теперь ты можешь убедиться, насколько все было предначертано свыше, ибо это явление должно было произойти через тридцать пять дней. Раб, нанятый на фелюгу этого подлого грека не без моей помощи, получил приказ все подстроить так, чтобы судно подошло к острову, где находится могила Саида, в указанные мной день и час. Это не составляло для него труда, потому что он был лоцманом и время полнолуния было единственным, когда к острову можно приблизиться.
Намерения грека были очевидны: надругаться над могилой и выкрасть сокровища, а затем отбыть в Европу с аравийского побережья.
Он понимал, что люди, его сопровождавшие, вряд ли расскажут об увиденном, скорее всего, никто из них не будет хвастаться тем, что принимал участие в таком святотатстве. Впрочем, грек выбирал матросов из числа тех, кого считал наименее фанатичными, и мой раб уже давно начал пить вино и осмеивать святыни в его присутствии. Да простит ему Бог этот обман!
Итак, Занни отплывает из Массауа в Аравию на своей фелюге, мой раб находится у него на борту в качестве лоцмана. Выйдя в открытое море, Занни отдает приказ повернуть к Сейл-Джину.
Когда они подплывают к островку, все вокруг залито ярким лунным светом.
Занни спускает на воду хури, но никто не желает покидать судно, опасаясь джиннов. Только Медан дает на это согласие. Он берет с собой две лопаты. Оставшиеся на борту люди молча глядят друг на друга, догадываясь о зловещих намерениях своего хозяина.
Бросив якорь с подветренной стороны острова, фелюга будет ждать их возвращения.
Медан, который служит теперь у тебя, человек простой, слепо повинующийся своему господину. Однако, когда он оказался возле могилы, залитой ослепительно белым лунным светом, его охватил ужас, и он кинулся прочь, чтобы не присутствовать при этом богохульстве.
Грек, снедаемый лихорадкой алчности, принялся за работу один. Не успел он вынуть несколько лопат песка, как край луны начал чернеть. Черное пятно медленно пожирало ее блеск: луна горела. Увидев это, несчастный Медан, во власти сильного волнения, испытывая панический страх, бросился в воду и поплыл к фелюге, крича:
— Уходим! Быстрее! Нечестивец, которого мы высадили на берег, оказался демоном в человеческом обличьи. Он вновь принял отвратительный облик зловонной гиены! Он откапывает тело Саида! Господь покарает нас! Луна в огне!