Приключения в Красном море. Книга 1(Тайны красного моря. Морские приключения)
Шрифт:
Мол кажется очень высоким. Подойдя к нему совсем близко, я вижу силуэт сидящего на корточках аскера, похоже, охраняющего подступы к насыпи.
Неужели они догадались о моих планах? Но этого не может быть. Конечно же это дежурный таможенник, который всегда находится здесь. Но, как бы то ни было, он мне очень мешает.
Если таможенник меня заметит, то воспрепятствовать моему купанию в этом отдаленном месте он не посмеет, ибо у него нет инструкций на сей счет, однако дежурный доложит о случившемся, и завтра утром об этом узнают в Обоке, получив телеграмму.
В то время, как, притаившись за кучей угля, я думаю, как бы изловчиться так, чтобы, прибегнув к уловкам индейцев, заставить часового покинуть свой пост, на дороге появляется чья-то тень, идущая к насыпи. Прохожий напевает какую-то песенку, как и положено не очень спешащему человеку, которого ждут привычные и нудные обязанности. На плечах у него, согласно туземному обычаю, лежит палка. При его приближении таможенник на насыпи встает и идет к нему навстречу. Это смена часовых. По-видимому, тот другой человек задержался: я слышу, как они не очень-то ласково выясняют друг с другом отношения.
Я пользуюсь этой перепалкой и, прошмыгнув к насыпи, тихо крадусь вдоль воды по скользким камням. Я совершенно гол, одежду я спрятал, придавив ее кучкой камней.
Длинный базальтовый склон кажется мне спиной уснувшего чудовища. Невидимые колебания моря вталкивают пузырьки воздуха в шероховатости камней, и вся эта масса, еще не остывшая после дневной жары, издает протяжные стоны. Вокруг меня слышатся резкие пощелкиванья голотурий, сливающиеся в один беспрерывный треск. Тут и там на черном фоне моря поблескивают фосфоресценции, и потревоженные мною крабы шлепаются в воду. Густой запах йода поднимается от водорослей.
На поверхности моря без единой морщинки подрагивают отражения звезд, и мне кажется, что я парю в ирреальном пространстве. То и дело эти пляшущие картинки разрушают резким ударом хвоста большие, увлеченные охотой рыбы, они ныряют, оставляя светящиеся следы.
Я с трудом передвигаюсь по скользким камням, на них налипли ракушки, больно ранящие ноги. Больше всего я опасаюсь ядовитых морских ежей, которые выпускают свои подвижные длинные иголки, похожие на жесткую щетину, у самой поверхности воды.
Пора. Я осторожно вхожу в воду, стараясь не потревожить рыб, чьи уколы весьма опасны. Вода теплая, почти горячая, при малейшем движении она вспыхивает ярким светом.
Я перестаю видеть отражения звезд, и вода кажется мне теперь абсолютно черной. Напуганные рыбы — морские иглы бросаются на поверхности в разные стороны, будто пущенные из лука стрелы, и горе тому, кто окажется на их пути.
Светящиеся зеленоватым светом существа, подобные гигантским змеям, поднимаются из глубины моря в виде причудливых спиралей и, вынырнув, дышат: это морские свиньи.
То и дело всю массу воды озаряют вспышки, возникающие вследствие какого-то таинственного потрясения: это проносятся стайки мелких рыбешек, которых напугало неуклюже передвигающееся на окраине их мира странное животное, каким я, должно быть, кажусь им. Спинные плавники небольших прибрежных акул бесшумно рассекают поверхность воды, заставляя меня вспомнить об их собратьях, обитающих на больших глубинах… Тут, совсем рядом.
Сейчас эта интенсивная жизнь, которая была скрыта от меня мантией отражаемых звезд, предстает грозной и непроницаемой стихией: она следит за мной, подстерегая свою жертву.
Однако я продолжаю плыть, стараясь преодолеть бессознательный страх. И мол удаляется от меня.
Что-то холодное касается моих ног и обволакивает мое тело, словно из бездны всплыло незримое существо. Это течение, проникающее в залив из открытого моря вместе с приливом.
Мой взгляд по-прежнему прикован к мигающему фонарю бакена; его слабый свет придает мне уверенности и кажется дружеским в этом враждебном для меня мире, где я чужак.
Но интенсивность огонька слабеет, временами он затухает вовсе; кажется, что он отступает вдаль. Не сносит ли меня течением?..
Теперь я не вижу ничего: огонек погас. Меня окружает тьма. Я устал. Плыть в холодном течении становится все более мучительно. Оно только и ждет, когда я окончательно выбьюсь из сил, чтобы увлечь меня в свои темные глубины.
На мгновение я перестаю совершать движения и лежу, раскинув руки. Меня обступает давящая тишина, лишь где-то очень далеко шумит на рифах море, его гул подобен стенаниям тех, кого поглотила когда-то морская стихия.
Порой море начинает издавать непонятный звон, словно издалека доносится погребальная мелодия какого-то треснувшего колокола. Я безуспешно пытаюсь дать объяснение этому странному явлению и в конце концов отношу его на счет своего нервного переутомления.
Я вновь начинаю двигаться вслепую в том же направлении.
Но вдруг пронзительный крик, сопровождаемый хлопками крыльев, разрывает воздух, и над водой вырастает черный силуэт, увенчанный сверкающим глазом. Прямо передо мной в десяти метрах бакен. Крупные морские птицы, которые нашли здесь прибежище, заслоняли собой фонарь. Неожиданно вернувшаяся надежда вызывает у меня прилив сил, и появление этого пузатого сооружения помогает восстановить картину реальности, прогоняя прочь фантасмагории, рожденные моим воображением.
Я огибаю покрытое водорослями брюхо бакена, который покачивается на поверхности фосфоресцирующей воды. Скрежет его цепи отдается в большом полом конусе и производит тот странный звук, который доносился до меня сквозь водяную толщу, напоминая отдаленный звон треснувшего колокола.
Но мне никак не удается ухватиться за этот круглый бакен; стоит положить на него руку, как он пятится назад, обрекая меня на поистине танталовы муки. Надежда обрести точку опоры, заставившая меня предпринять эти усилия, сменяется физическим изнеможением, и мое тело наливается свинцом. Ноги отяжелели, какие-то неведомые силы норовят утащить меня в черную бездну.