Приключения в Красном море. Книга 1(Тайны красного моря. Морские приключения)
Шрифт:
Мои люди до сих пор никак не придут в себя после этого приключения и не скупятся на комментарии относительно того, как ловко мы надули таможенников. Они забавно пародируют бригадира Тома, грациозно восседавшего в глубине судна, и то и дело разражаются взрывами хохота.
Однако в море разыгрался сильный шторм, и наступила кромешная тьма из-за того, что небо затянуло тучами. Я управляю судном, лишенный всяких ориентиров. Ясно, что увидеть в такой темноте пальмовую рощу на берегу в Сагало будет абсолютно невозможно.
К счастью, скопление огромных озаряемых молниями грозовых
Уменьшив парусность, я плыву в полнейшей темноте, пользуясь весьма сомнительной подсказкой компаса, который обезумел от сочетания килевой и бортовой качки. У меня нет никакого представления о том, какое расстояние отделяет мое судно от берега, и я со страхом жду появления в любую секунду буруна над прибрежным рифом прямо под носом фелюги.
Однако я продолжаю плыть, надеясь на просветление, которое позволит мне определить, где мы находимся. Устремив взгляд во тьму, я различаю светящуюся точку. Это не обман зрения, так как мои люди тоже ее заметили. В голову приходит мысль, что Маки установил фонарь на дюнах, указывающий на проход в рифах, к которому мне следует подойти. Но, может быть, это костер пастуха?.. Будь что будет — экспедиция должна завершиться этой ночью. Склоняясь к первому предположению, я смело беру курс на этот огонек; он принесет нам либо спасение, либо гибель, потому что, если это пастуший костер, мы разобьемся на подводных скалах.
Световая точка увеличивается в размерах, и неподвижность огонька заставляет меня довериться ему, ведь, будь это костер, он бы помигивал.
Я полагал, что до берега еще очень далеко, введенный в заблуждение слабым блеском огня, но вдруг увидел, как впереди, по ветру, море накатывается на камни, и фосфоресцирующая пена бурлит с тем зловещим гулом, который всегда заставляет моряка, плывущего в ночное время, содрогнуться от ужаса. Каким-то чудом мы вошли в проход между рифами. Я едва успеваю спустить парус и бросить якорь. Еще несколько секунд — и судно выбросило бы на берег. Если бы не прилив, мы потеряли бы здесь нашу фелюгу. Я бросаю лот, и выясняется, что глубина здесь не более двух метров. Через час судно сядет кормовой частью киля на дно и разобьется при таком сильном волнении.
Выйти на берег невозможно из-за чересчур яростного прибоя, накатывающегося на каменистый берег. Мои люди нагишом прыгают в воду и переносят ящики с боеприпасами на сушу. В костюме Адама судно покидаю и я. Здорово поранив ногу об острую ракушку, я пока не чувствую никакой боли: так бывает всегда, когда порежешься в воде.
Нас уже поджидает сын Маки с дюжиной вооруженных данакильцев. Я в двух словах рассказываю о нашей встрече с таможенным судном и советую ему быть начеку. Он показывает мне на высокие дюны, окаймляющие берег, наподобие крепостного вала, и произносит:
— Если им вздумается поглядеть,
И он кивает в сторону двенадцати или пятнадцати карабинов системы маузер, приготовленных для сопровождения каравана.
Мне предлагают выпить молока и выкурить трубку… Но я тороплюсь и прошу его поскорее написать расписку в получении ящиков.
Пока он пишет при свете фонаря, я замечаю вокруг своих ног лужицу крови; на подошве ступни глубокий, длиной в пять сантиметров, порез. Наспех попрощавшись, я возвращаюсь на борт судна, и мы, прежде чем начнется отлив, покидаем эту опасную стоянку.
Чтобы вернуться сразу в Джибути, нам придется плыть против ветра, поэтому я предпочитаю сперва достичь Маскали, где мой бедный Лавинь, ставший свидетелем того, как началось преследование, должно быть, умирает от страха за нашу судьбу. Освободившейся от груза фелюге уже нечего бояться нежелательных встреч.
Островок Маскали появляется на рассвете. Наверное, Лавинь меня заметил, ибо я вижу, как по флагштоку над соломенной хижиной взбегает наш национальный флаг. Это означает, что все идет хорошо и что я могу без всяких опасений подойти к берегу.
Лавинь ждет нас на краю острова и глядит в бинокль. Он встречает меня с радостью. Все увиденное им накануне (и в последний момент то, как оба судна помчались друг за другом в глубь залива и скрылись за линией горизонта) повергло его в отчаяние. Он был уверен, что на этот раз мне пришел конец.
Он рассказывает, что перед самым рассветом приплыло таможенное судно с бригадиром Тома на борту. Очевидно, он поджидал меня здесь на тот случай, если я все же не пошел ко дну в результате предпринятого абордажа. Лавинь предположил, что при наличии тех серьезных повреждений, о которых сообщил ему Измаил, у меня остается только один выход — причалить к острову, чтобы спрятать на нем свой груз.
Что касается «Джибути», то это судно так и не побывало в Рахейте, о чем я догадывался. Толстый Тома с присущей ему хитростью сделал так, чтобы это ложное сообщение дошло до меня, дабы усыпить мою бдительность.
К вечеру в глубине залива показывается белая точка. Это может быть только таможенное судно, которое лавирует против восточного ветра. В Джибути оно доберется не раньше завтрашнего дня. Я же поплыву полный бакштаг, и на то, чтобы достичь порта, куда я намерен прибыть раньше его, у меня уйдет не более одного часа.
Как только опускаются сумерки, я поднимаю парус и вхожу на рейд Джибути в десять вечера, в тот момент, когда далекие горны возвещают о тушении костров в квартале туземцев.
Рано утром я направляюсь в прокуратуру подать жалобу о предпринятой попытке абордажа. После того как приплывает таможенное судно, судебный исполнитель по моей просьбе составляет протокол, неопровержимо свидетельствующий о том, что оно ударило своим форштевнем мою фелюгу.
Господин Лонг, прокурор Республики, и губернатор Дельтель находятся друг с другом в натянутых отношениях. Благодаря этому обстоятельству правосудие будет следовать своим путем и можно не опасаться, что мое дело вдруг прекратят.