Приключения в Красном море. Книга 1(Тайны красного моря. Морские приключения)
Шрифт:
Один из них, в прошлом воспитанник католической миссии, знает французский.
— Так, значит, ты не наведывался к Ато Жозефу со дня своего приезда сюда, ты, являющийся католиком, как и он.
— Нет. Он не должен знать, что мы находимся здесь, иначе он что-нибудь заподозрит.
— Но я только что от него; я спросил у Жозефа, где вы, чтобы сообщить вам о возможной отсрочке.
— Напрасно… И что же он ответил?
— Конечно, он сказал, что не знает вас… В конце концов это не имеет
— Однако надо приплыть вовремя, потому что, если наши люди, которые должны сопровождать караван, не увидят вас, они уйдут, так как не чувствуют себя в безопасности у данакильцев. Сделайте все возможное, чтобы прибыть туда в условленный час.
Другой абиссинец, которому наш разговор переводит его приятель, кажется, не на шутку взволнован возможностью опоздания.
В пять часов вечера появляется Абди, он сообщает, что таможенное судно Измаила будет сопровождать нас и что отправление назначено на восемь часов.
Я сажусь на судно на рассвете, мне больше нечего делать на суше. Я пытаюсь немного вздремнуть в ожидании отплытия.
Таможенное судно стоит на якоре в пятидесяти метрах от нас, и на нем пока никого нет.
Около восьми часов я слышу чей-то голос, на таможенное судно поднимаются люди. Я зову своих матросов: пора выходить в море.
Один из них прибывает из города в последний момент: ему пришлось вернуться домой за табаком. Он говорит мне, что видел, как таможенный бригадир Тома садился на судно с багажом вместе с Измаилом.
Понятно, что в моем положении поневоле начинаешь усматривать в самых обыденных вещах недобрые предзнаменования. Надо всегда подавлять в себе эту склонность к преувеличениям, так как они могут привести к серьезным промахам.
К тому же присутствие Тома, возможно, объясняется тем, что у него появились дела в Обоке. Вероятно, его послали туда для проверки налогов, полученных резидентом, являющимся представителем таможни. Я успокаиваю себя этим предположением.
Измаил кричит нам:
— Приготовиться к отплытию!
Мы выходим ночью, воспользовавшись свежим южным ветром. В нескольких кабельтовых позади нас на фоне неба, усеянного звездами, вырисовывается большой черный треугольник — это парус таможенного судна.
Тома, должно быть, уже исторгнул из своего желудка прощальный ужин, данный ему коллегами по конторе, так как высокие волны, бегущие из Индийского океана, накатываются на нас и впереди и сбоку, создавая одновременно бортовую и килевую качку.
Мы входим на рейд Обока перед рассветом.
Когда небо начинает светлеть, я больше не вижу бригадира. Он, скорее всего, уплыл на лодке в резиденцию сразу после прибытия. Вероятно, он хочет остаться незамеченным; если бы один из моих матросов не забыл дома свой табак, я бы так и не узнал, что он тоже находится в Обоке.
В семь часов я отправляюсь к сержанту Шеве. Как и обычно, он встречает меня дружелюбно. Но, когда он беседует со мной, у него слегка смущенный вид. Даже если бы мне ничего не было известно, я догадался бы, что сегодня утром у стен воистину есть уши.
Я привез резиновую пробку для пресловутой холодильной установки, которой всегда чего-то не хватает для нормальной работы. Едва я открываю рот, чтобы сообщить об этом, как этот славный парень знаком велит мне замолчать и отводит меня к входной лестнице, где нас, конечно, труднее подслушать. Там я неожиданно спрашиваю его:
— Куда вы подевали Тома?
— Так, значит, вы его видели?
— Он довольно-таки внушительный мужчина, — говорю я, рассмеявшись. — Это что, государственная тайна?
— Он просил не распространяться о своем присутствии в Обоке. Но раз уж вы видели, как он сюда прибыл, тогда другое дело. — И, понизив голос, сержант добавляет: — Берегитесь! Физиономия этого бородатого капуцина не предвещает ничего хорошего. Хотя он и любит произносить речи в духе «Лиги прав человека», это вполне заурядный стукач. Сдается также, что «Джибути» послан в Рахейту вместе с несносным Шанелем, который, кажется, не состоит в числе ваших друзей. Если эти сведения могут быть для вас полезны…
— Вы получили их от Тома?
— Да, но он, однако, не уточнял, что это государственная тайна, как, впрочем, что тайна и его присутствие здесь.
— Я думаю даже, — говорю я, — что он не очень-то заботится о том, чтобы это осталось в секрете. К несчастью, задолго до него лошадей стали подковывать наоборот!
— Во всяком случае… — добавляет Шеве, не понимая, при чем тут лошади, — во всяком случае, я уверен, что Тома должен сесть на судно вместе с Измаилом, чтобы сопровождать вас до границы французских вод. Похоже, эта перспектива его не радует, ибо он находит фелюгу, принадлежащую администрации, весьма утлой посудиной. Тома боится, что его будет сильно рвать и что придется выложить перед всеми все самое сокровенное…
Выходя из резиденции, я сталкиваюсь с Измаилом, которого только что туда вызвали. Смущенный вид, с каким он здоровается со мной, вызывает у меня удивление. Я задаю ему вопрос, чтобы получше разглядеть этого человека:
— Куда ты везешь господина Тома?
— Не знаю. Он сел на судно вчера перед самым отплытием. Меня не предупредили об этом заранее. Ему сразу же стало плохо, и он все время промаялся в трюме. Меня только что вызвали сюда, наверное, для того, чтобы передать приказ об отплытии.