Приключения в мире «Готики»
Шрифт:
Но дело того стоило. В одном из сундуков я нашел комплект дивных, бархатисто-фиолетовых доспехов и руну переноса в Старый Лагерь. Этой руной я воспользуюсь позже — для тайной вылазки, а пока примерим доспехи. Фантастика! Да ведь это мой гардеробчик! Попандопуло отдыхает! Я спустился к выходу из башни и долго вглядывался пытливым взором в собственное отражение. Доспехи были легки, я был молод, а будущее представлялось мне в виде пьедестала с надписью «Number one». Время было ухаживать за девушкой с латинским названием Глория. И нырять в воду мне уже больше не хотелось. Безо всякого сожаления я воспользовался руной переноса
Идола Тиона при виде меня обуял ужас.
— Только без крови! — завопил он.
— Чего орешь, дурак!? — рассердился я, — это ведь я — Марвин!
— Да! Но на тебе доспехи Священного Врага! Того, кто уничтожит Спящего!
Я скептически посмотрел на него.
— Дури нанюхался или травы обкурился? Вы здесь при чем? Вас я не собираюсь уничтожать…
— Глупец! — трагически прошептал Гуру, — неужели ты не понимаешь? Вся наша жизнь связана со Спящим! По его рекомендации мы стали собирать болотник, по его указанию поселились здесь, его магией мы пользуемся! Это все равно, что младенца разлучить с матерью.
— Тоже мне, младенцы! — фыркнул я, — слушай, что-то не пойму! По-моему, на последнем пленуме вы объявили Спящего — Злом! Или я что-то путаю? Кстати, должен тебя обрадовать. Среди орков тоже не все ясно с Крушаком. Некоторые прогрессивные шаманы тоже считают его Злым Демоном. И за свои взгляды, между прочим, преследуются.
Идол Тион набрал в грудь воздуха ровно на полкубометра больше, чем ему полагалось по статусу. Поперхнулся. Закашлялся. Сдулся.
— А не жадничай! — развел руками я.
— Заткнись. Хоть ты и Священный Враг, но нам с тобой еще Хроманин читать. Ты больше ничего не находил?
Мне ничего не оставалось, как удивленно помотать головой. Вот именно такие повороты в мышлении происходят из-за отравления кислородом.
— Я был в подземном храме Спящего! — пришлось поделиться секретом с Гуру.
Снова горестный вздох и пожатие плеч.
— То-то все в нашем лагере ходили удрученные. Просто какая-то паническая подавленность…
— Не сопоставляй! Не метеоролог! Где мой приятель Кор Ангар?
— Учитель сейчас проводит тренировки на Арене. Где это — ты знаешь сам. Приходи вечерком, покурим, поговорим…
Мне пришлось пообещать, что загляну попозже. Но насчет курева я был непреклонен.
— Знаю-знаю! — засмеялся Гуру, — «Минздрав предупреждает!» Кажется, ты так говорил в прошлый раз?
— Молодец, запомнил!
— Запомнил! — хмыкнул он, — мы вдесятером целую неделю пытались разгадать значение этого слова, но так ни к чему и не пришли. Ты мне не скажешь по секрету?
— Скажу. Министерство здравоохранения это называется.
Пораженный в самое дупло… пардон, сердце, он застыл соляным столбом и долго смотрел мне вслед. Бусинки его глубоко посаженых глаз замерли в некоем перигее, издалека он напоминал громадного, очумевшего в позапрошлом марте зайца, оставшегося в живых лишь из-за непонятной причуды пьяного деда Мазая. Я шествовал к Храму, хотя на душе моей было тревожно. Непонятно почему, но я все-таки надеялся. Что девушка одумается и останется моей Наташей, а не подстилкой для хвастуна Таласа… а вдруг, Кор Ангар вспомнил свои благие намерения и услал Послушника за горным мхом в ближайшие горы, населенные исключительно глорхами и псами-кровососами. А вдруг!?!
Мой «вдруг» разбился о громкие, чавкающие звуки, наполняющие некогда священный Храм житейской пошлостью. На постаменте, предназначенном для скульптуры неизвестного мне бога, стоял обнаженный Талас, гордо взирающий по сторонам, а моя прелестница Наташенька почти профессионально делала ему минет. В позе коленопреклоненной жрицы египетского бога Осириса. Эта сцена меня настолько наполнила негодованием, что я повторил чемпионский вздох Идола Тиона. Только, вместо кашля, заревел:
— Суки! Всех перепорю!
Удар окованного магической рудой сапога пришелся по заднице моей возлюбленной и счесал ее в кровь. Сила пинка отбросила Натали со ступенек пьедестала, хорошо, что она в это мгновение отвлеклась от своей основной работы. Иначе… иначе мне попросту не было за что хватать латной перчаткой негодяя Таласа. Но все обошлось. Я ухватил послушника за его «Нефритовый столп» и, без малейшего проявления милосердия, потянул прочь из Храма. Он мелко семенил за мной, подвывая от боли, но паче — от ужаса. Стражи на входе в Храм попрятались, справедливо посчитав, что станут моей следующей добычей. Это у нас в мире караульного защищает закон, а здесь я бы запросто превратил их в несортовую отбивную. За что, спросите вы? А просто так!
С перекошенным от злобы лицом, я выволок Таласа наружу и велел встать раком на трибуне, с которой некогда Юберион вещал о добром, мудром, вечном.
— Ма-ма-марвин! — орал, трясясь от ужаса, Послушник.
— Стоять, подлец!
Он-то стоял раком, на виду у всех. Думал, что я по злобе своей хочу отыметь его при всем честном народе. Идиот! Извращенец! Мы такое давно не практикуем, и кобылы обозные наши, чтобы к девкам ездить, а не похоть сгонять! Я слегка отступил назад, как Роберто Карлос перед самым главным в своей жизни штрафным ударом, и что было силы пнул мерзавца под зад…
…Однажды, в прошлой жизни, мой подвыпивший сосед сообщил мне, что у хорошего футболиста сила удара ногой по мячу составляет около полутонны. Как оно замеряется — я не знаю и знать не хочу, но думаю, что в этот вечер его любимчик — Роберто Карлос мной бы гордился. Сила моего волшебного пендаля была такова, что его объект пролетел по воздуху около десяти метров и воткнулся в каменные плиты площади под приличным углом. То есть, его летные качества оставляли желать лучшего. После произведенного злодеяния я вернулся в Храм и сел за обеденный стол, сервированный знакомой мне женской рукой. Достал из рюкзака бутылку вина, налил себе кружку, выпил. Не то.