Приключения в приличном обществе
Шрифт:
Я поднялся на второй этаж, где, судя по шуму в двух-трех местах, не все еще очаги сопротивления были сломлены.
Проходя мимо кабинета главврача и услышав за ней явственное, но неизвестной природы урчание, я толкнул дверь. Она оказалась незапертой, сверху горел свет, а у холодильника, вывалив его содержимое на пол, расположились двое зеленых. Они-то и производили настороживший меня звук.
Кабинет был расположен рядом с лестничной клеткой. Визитеру со взяткой, попечителю с честным намереньем незачем было плутать в лабиринтах лабораторий, коридоров, кабинетов, чтобы внести
Один из урчащих, измазанный белым соусом, поднял с газетки, расстеленной на полу, изрядный кусок сыра и подал мне. Другой протянул кольцо колбасы. Я сдержанно поблагодарил и принялся есть, уставившись в сену, где висел групповой фотопортрет. Врачи в черных фраках выглядели непривычно. Некоторых я даже не сразу узнал. Окулист смахивал на оккультиста, виденного мною в Саранске в прошлом году. Терапевт - на представителя католического одноименного ордена. Многих врачей я бы спутал с грачами, если б не знал, что они врачи. Вообще от фотографии веяло затхлым душком масонства, как от любого корпоративного мероприятия, будь то коллективная фотосьемка, невинная вечеринка или менее невинная групповая оргия с привлечением голых девиц. Я отвернулся, не желая его вдыхать.
Перекусив и перебросившись с сотрапезниками парой незначащих фраз, я оставил их пожирать награбленное, а сам, вспомнив о назначенной мне Никанором встрече, пошел отыскивать его конуру.
Особого любопытства у меня не было. Но шум в коридорах, хотя и шел на убыль, вряд ли дал бы мне скоро уснуть, хотя я смертельно устал от насилия, да и укушенная нога давала о себе знать. Я спохватился, что надо бы обработать ее уксусом, который видел в холодильнике у врача, но возвращаться в ад не хотелось, а в вестибюле было тихо и пусто, уже понемногу стало светать.
Я нашел дощатую дверь под лестничной клеткой и, приоткрыв, заглянул в Никанорову конуру. Но никакого Никанора в конуре не было.
Я сюда впервые заглядывал, но из-за недостаточного освещения мне мало что удалось рассмотреть. Окон не было, а тусклый рассеянный свет, проникавший в дверной проем, не вносил ясности. На первый взгляд каморка была пуста. Может, он ждет себя у меня?
Терпкий запах наполнил комнату. Я припомнил, что такой запах был свойствен моему садовнику, когда он о чем-то усиленно размышлял. И тут я заметил, что в отдаленном углу вспыхнул огонек сигары.
– Справа есть выключатель, - сказал кто-то скрипучим голосом, которым, как видно, редко пользовались.
– Нажмите, будьте добры.
Я нажал.
– Курите эту смоль?
На Никаноровой кровати лежал незнакомый мне господин, протягивая самодельную сигару. Состав этого сорта сигар мне был известен: измельченные желуди, лист тополя, сухое кошачье дерьмо и для крепости - овечья шерсть 'Золотое руно'.
Я отказался, сославшись на то, что вообще не курю, и это соответствовало истине.
– Где ж вы были всю эту ночь? Шалили в своем шале?
– игриво поведя сигарой, спросил незнакомец. И я в свою очередь задал вопрос:
– А вы, собственно, кто?
– Я - Кузьма, - кратко
– Что там происходит в вашем бедламе? Добуянились до революции?
Я вдруг вспомнил этого человека. Тот самый Кузьма, которого мы с Маргулисом навещали. Правда, он тогда в коме лежал. Что он делает здесь, а не там? Как оттуда - сюда?
– Это не просто революция, - сказал я в ответ на его вопрос, стараясь говорить сухо. Но против воли голос мой зазвенел.
– Это торжество природы в рамках ее законов. Законов, которые ...
– Я тут все равно ничего не пойму, даже если объяснять будете, - погасил мой порыв Кузьма.
– Их инстинктам не хватает ума. Эрос и разум в разных корзинах лежат. Как яйца у предусмотрительного хозяина. Вы заметили, что эротические романы все беспросветно глупы?
Этот вопрос почему-то заставил меня покраснеть.
– Я не пи... не читаю эротических романов, - едва не обмолвился я.
– Но, в конце концов, меня этот кошмар не шокирует, - не заметил моей промашки Кузьма.
– А вы-то какими судьбами в этот дурдом?
– Я друг дома, - сказал я.
– Но не идиот?
– Я с ними в доле, - уклончиво сказал я, не зная, какой ответ его больше устроит.
– Мысль не так скована законами природы, во славу которой вы так пылко начали.
– Я заметил, что, задавая вопросы, он как бы забывал о них, пропуская ответы мимо ушей. Уши у него были большие.
– Во всяком случае, от силы тяготения мысль не зависит. Можно как угодно высоко воспарить. Мысль - это вылазка в бесконечность.
– Он пыхнул сигарой так, словно вместе с дымом пушечным ядром выстрелил.
– Лично я, несмотря на развитой интеллект, верю только в силу оружия. Всё прочее - галлюцинация.
– Он подмигнул.
– Вы как-то упоминали при мне, что вам пистолет нужен?
– Ну да, - произнес я, не вполне уверенный в том, нужно ли мне еще оружие. Кажется, о пистолете я как-то упоминал. Значит он, будучи в коме, наш с Маргулисом разговор слышал?
– Да, вы правильно догадались. Слышал, хотя и находился под действием препарата, коим меня колют. Дело в том, что меня всякая нечисть посещает издавна. Черти не черти, а так, суррогаты рогатые. Вот и колют мне регулярно укол, чтоб не снились всякие дураки и покойники. Нет, ни в том, ни в другом качестве я вас не имею в виду. Но это ничего, задница все стерпит.
Я молча согласился с этим его замечанием, хотя перспектива провести всю жизнь под действием снотворного меня никак не устраивала.
– Но интеллект, - продолжал Кузьма, - интеллект и в коме не дремлет. А в бодрствующем состоянии прямо таки распирает мозг. Вот почему я предпочитаю коматозный покой.
– Он затянулся своей вонючей сигарой, которую к этому времени выкурил только на треть.
– Есть интеллект, но нет проблемы. Дайте мне проблему, чтоб мой мозг не бездействовал.
Я вначале подумал, что последняя его фраза не что иное, как риторический оборот. Но его выжидательный взгляд, уставленный на меня, модуляции и модальность, не оставляли сомнений в том, что это настойчивая просьба, если не приказ.