Приключения в приличном обществе
Шрифт:
Позже, гуляя с графиней, мы не могли не вспомнить о нем.
– Ах, маркиз, слово интеллигент нынче в устах народа звучит предосудительно. Да и в устах кого угодно тоже. Все, все буквально уже через месяц забыли о нем.
– Она отвернулась, чтобы не выдать вдовьих слез. Я обратил внимание на то, что нигде не было его портретов. Пианисты были. Усатый Мопассан. Император Александр Третий. Ни в гостиной, ни в его кабинете, ни даже простенькой фотографии в будуаре вдовы, где мы, в конце концов, очутились.
– Вы, вероятно, обратили внимание на этот памятник.
–
– Каким он здесь представлен исполином! Он вначале на площади стоял наряду с Ржевским. Мэр был не против и даже настаивал. Но позже, едва миновала первая скорбь, сам же и распорядился его убрать. И тогда мы перенесли его в сад. Я часто смотрю на него отсюда. Советуюсь с ним. Знаете, маркиз, так бывает необходимо иногда опереться о плечо приличного человека.
Она действительно оперлась на мое плечо. Каменный командор, оседлав своего Росинанта, и думать забыл о нас. Рогоносец, наверное, подумал я. Вряд ли он что-либо потерял, став статуей.
Я, раз уж приняли меня за приличного, вынужден был заявить:
– Я Мамонов, сударыня, а не маркиз. Прошу вас меня извинить за то, что невольно ввел вас в заблуждение.
– Ах, вы шутите, - сказала она.
– Наговариваете на себя. Мамонов был мой сосед, странная неприятная личность. Кажется, он чьи-то деньги украл, и его застрелили. Или он куда-то сбежал. Кажется.
Такой аттестации, признаться, я не ожидал. Конечно, Мамонов не идеал, но и женщинам нравился.
– Интересно, - пробормотал я.
– Так его не нашли?
– Нет, я не знаю. Но имейте в виду, даже если вы и Мамонов: я вас именно как маркиза хочу, ясно?
Зря я, наверное, вылез с Мамоновым. Хочется ей маркиза - буду маркиз. Если эта вдова не выдаст, то и Леопольд не съест. Хотя, господа - все не было случая вас предуведомить - Леопольд к этому времени был стопроцентно мертв.
– Он умер, он выбрал свой путь.
– Ах, это она всё о муже своем.
– Но мы с вами, маркиз, пойдем другим путем. Отличному от пути смертных.
Ужин, по-видимому, был из ресторана доставлен. Шевалье, подав туески, исчез, и я попытался сменить тему. Но как назло ничего кроме секса в голову не приходило. Помимо того, что рядом с графиней трудно было думать о чем-то другом, еще и Маргулис в последнее время своими выкладками порядочно мне голову задурил. Я чертыхнулся.
– Да, нелепая смерть, - сказала графиня. Она прикрыла ладонью глаза. Но взяла себя в руки.
– Ведь вы уже знаете, маркиз, что завтра у нас выборы.
– Догадываюсь, - сказал я, припомнив Утятина с урной.
– Мы выдвинем, наверное, князя Галицкого. Да, тот самый. Побочная ветвь. И не в столь дальнем родстве с Ржевским. Нам с вами надо будет его поддержать.
– А разве агитация в день выборов не запрещена?
– спросил я, не желая по ряду причин высовываться. Да и на мой аполитичный взгляд разницы между князьями города не было. Да и надоели мне выборы. Выбери себе начальника, выбери себе Сад.
Она не ответила, думая о своем. Возможно, пока я пребывал в изоляции, законы на воле сменили? Или в этой
– Нынешний мэр, Старухин, всё надеется на новый срок. И может быть не напрасно, шансы его велики. Интеллигенция - мужа нет - молчит. Народ злобно безмолвствует. А он все полномочия под себя гребет. Скоро жаловать дворянством станет. Кстати, ваша Маша, известная своей внешностью, на одном из его участков будет делать толпе стриптиз. Народу нужны положительные эмоции.
Я представил - не стриптиз, нет!
– я представил, как часто они с мужем за ужином сидели вот так, как сейчас со мной, обсуждая политэкономическое будущее. Вероятно, и сам ее муж был побаллотироваться не дурак.
– Ах, нет, - сказала графиня.
– Отказался, потому что все козлы. А я не смогла уговорить. Баллотироваться? Никогда! Это ж сколько нужно времени, денег, людей? А справку о политическом весе? Или вы думаете - он меня на вы называл - что вопреки здравому смыслу и политэкономии из ничего возрастут сады?
– А если все-таки нынешний мэр финиширует?
– попытался отвлечь ее я.
– Не финиширует, - сказала графиня.
– А если случится так, то мы все четыре года будем марши протеста отсюда играть.
Так разговор благодаря моей ловкости скатился на музыку.
– Эти глаза напротив ...
– задумчиво промурлыкала графиня.
– Вы знаете, сейчас всё попса, попса. Моцарта никто не слышит уже, - сказала она в полной уверенности, что 'Эти глаза' - Моцарт.
Мы посидели еще с полчаса, пока эти глаза напротив не стали смыкаться, да и мои тоже.
– Есть у вас паспорт?
– спросила вдова, когда мы вышли из-за стола.
– Я вам мужев дам. В конце концов, им-то какая разница.
Вот и документы мне выправились. И муж остался при своих гражданских правах. А знаете, дорогие, мне стала нравиться эта жизнь с чужого плеча. Полушубок, паспорт, халат. Будуар?
Вы уже проворно вообразили, наверное, как врата этого рая распахнулись передо мной, как графиня, прекрасная от стыда, сбросит с себя свои фижмы.
– Не извольте беспокоиться, торопливый читатель. Позвольте мне. Вам из своей недействительности даже при максимальной эмпатии не сравниться со мной как участником этих событий.
– Да, - сказала графиня, останавливаясь в дверях будуара.
– При стечении народа и благоприятных обстоятельствах возможен вооруженный переворот. Вы возьмете со мной пистолет?
И услышав, что да, возьму, захлопнула передо мной дверь.
Глава 22
Этот первый мой сон в доме вдовы был не очень глубок. Перемена обстановки тому способствовала, да еще тот факт, что днем я хорошо выспался под лестницей.
Мысли, образы сновидений сновали в голове, но в определенную картину не складывались. Графиня - Древо - Маргулис - Ржевский - шевалье, он же денщик трясёт меня за плечо: