Приключения во времена Людовика XIII продолжаются (II книга)
Шрифт:
– Нам повезет! – сказал де Силлек.
Он казался совершенно спокойным, но Изабелла видела, что и он встревожен. Сама она тоже слышала о песчаных бурях: стремительно налетал огненно-жаркий ветер, проворно взлетала над пустыней фиолетово - розовая туча и вдруг массы, груды, лавины песка срывалась с места, засасывали человека целиком, забивались в нос, рот, уши, ослепляли, умерщвляли.
Лошади тоже почувствовали опасность. Они понеслись вперед, как птицы, взметая тучи песка.
– Судя по карте, впереди должен быть оазис! – закричал де Батц. – Мы едем правильно, если ваш лекарь, г-жа де Силлек, не солгал!
Пустыня кругом замерла. Попряталась ящерицы, исчезли пчелы. Даже если б туча не была замечена, друзья, в конце концов, обратили бы внимание на странное поведение животных.
Изабелла радовалась про себя в то время, когда все тревожились - бальзам араба-врача и впрямь оказался чудодейственными. Ни де Силлек, ни маленький Санчо не свалились в горячке, а поправлялись очень быстро. Только виконт де Сент-Левье, раненый при сражении в гареме, чувствовал себя плохо, - рана воспалилась и он не мог двигать рукой, - но упорно отказывался и от помощи Изабеллы, и от ее бальзамов.
– Послушайте, сударыня! – еще утром обратился к ей бывший моряк, скуластый и прямодушный, житель Валенсии Амадис.
– Может быть, ваша милость на минуту забудет о своей знатности, и поможете нашему больному товарищу?
– А кто вам сказал, что я не помогаю ему из-за моей знатности?
– Г-н виконт! Вы поможете ему!?
– И не подумаю! – возразила Изабелла с гневом. – Я не собираюсь помогать кому- то насильно! И тем более тому, кто так и норовит опорочить меня! Надо же такое придумать! Якобы я отказываюсь помогать тому, кто менее родовит, чем я!
– А разве не поэтому?
– Нет! И если этот ваш рыцарь решил умереть, но только не принять мою помощь лично - или помощь любой женщины, уж не знаю!
– так тому и быть.
Ее слова были услышаны виконтом, и с той поры взаимная ненависть легла между ними. Виконт демонстративно не глядел в сторону Изабеллы и все норовил каким- нибудь вопросом отвлечь де Силлек от его бесед с женой.
Тот держался невозмутимо.
Изабелла видела, на каком пределе находятся все, и старалась, подражая мужу, все – таки сохранять ясную голову. Но ей это удавалось плохо: Джулия непрерывно болтала и было понятно, что ее что-то гложет изнутри, де Арамисец утратил былую слащавую любезность, словно ревность начала отравлять ему жизнь, и почти все время молчал. Маленький Санчо спал почти все время, клевал носом даже верхом, и Изабелла не могла сообразить, с чем это было связано. Может быть, у него холера или, не дай бог, чума? Или сердечная болезнь час за часом высасывала из него жизнь? Как же она довезет его до Мальты? Она злилась на себя - все- таки она мало знала: наложить бальзам или повязку она могла, но не более. У виконта де Сент-Левье нечеловеческая усталость последних месяцев, голод, тяжелый труд, которым он занимался в рабстве, перенапряжение всех сил, вызывало у него приступы крайне раздражительности. Предметом ненависти он избрал Изабеллу.
Начавшаяся песчаная буря спасла их, укрывшихся под деревьями в первом оазисе на их пути. Неверные, даже если они и погнались за дерзкими беглецами, не рискнули путешествовать во время смертельной бури и наверняка повернули назад при первых же признаках ненастья.
Оазис представлял собой небольшой
Вечером все кругом успокоилось. Солнце уходило на вечерний покой, заливая красноватым светом навершия высоких дюн. Над ними стала проявляться россыпь крупных звезд.
Сам оазис был уже в глубокой спасительной тени, что принесло необходимую прохладу измученным беглецам. От жары губы у всех растрескались, а у тех, кто неосторожно оголил кожу – она покраснела. Невзирая на то, что все носили белые бурнусы и платками закрывали голову и лицо, Изабелла поскорее намазала себя и Джулию аргановым маслом и отослала масло остальным.
Перед горячим ужином, которым занимались оба моряка и де Порто, Изабелла решила искупаться в озере.
– Мне станет дурно, если я не войду в воду!- тихонько пожаловалась она мужу. – Прошу вас, Арман, посторожите меня, пока я купаюсь и стираю!
Де Силлек бросил ломать собранный хворост и встал.
– С удовольствием!- отозвался он весело.
Джулия купаться отказалась. Она с каким- то мученическим выражением лица сидела у кустов тамариска, словно стараясь быть подальше от весело пылавшего огромного костра.
Мужчины отходили от рабства быстро. Де Порто начал рассказывать анекдоты о собственной семье и приключениях в Париже, де Батц насмешничал, как обычно, знатные мальтийские рыцари стали более словоохотливыми и часто смеялись, Клод де Буркен жадно набросился на сухое мясо и фрукты, сорванные тут же, даже юный Санчо начал робко улыбаться.
– Сударыня, а где эти ваши свободолюбивые амазиры? – крикнул де Порто вслед удаляющимся де Силлек и Изабелле.
Изабелла не могла думать ни о чем, кроме купания. Она, предвкушая, как погрузиться в прохладную черную воду озера, быстро разделась и бросилась в отражение неба и звезд. Сначала она плыла в полном безмолвии окружающего мира, потом ударила рукой по воде, смяв ночную тишину, и засмеялась.
– Вы плещитесь шумно, как русалка!- крикнул ей с берега де Силлек. – Брызги долетают аж до Константинополя!
– А мне все равно!
– крикнула Изабелла. Она была в восторге. – Я жива, Арман! Я свободна! Я с вами, моя любимый! Мы все преодолели, все несчастья, всю боль, все муки рабства! Я счастлива! О, как же я счастлива!
Она поплыла на середину озера, потом глубоко нырнула, чтоб охладить пылающий затылок. Звезды сияли над ней, на берегу ярко горел костер, по воде приносило смех.
Изабелла искренне радовалась, как ребенок, забывая ужасы рабства. Она вернулась на берег только тогда, когда де Силлек начал сердиться.
– Вы не изменились, Изабелла! Рабство не научило вас подчиняться мужчине!
– сказал он. – Я звал вас несколько раз!
– Да и вы не изменились! Разве только внешне! О, г-н де Силлек, что бы сказал г-н Тревиль, увидев вас расхаживающим по берегу оазиса в белом восточном бурнусе!
Изабелла со смехом поцеловала мужа в губы. Потом она выстирала свою пропотевшую за день одежду и повесила на кусты сушиться.