Приключения во времена Людовика XIII продолжаются (II книга)
Шрифт:
– Тсс!
Он пропустил Джулию вперед.
Ярко горящие свечи освещали небольшую комнату с бюстом короля Людовика у камина, играли на золотистых узорах в виде арабесок новых кресел с подлокотниками и витыми ножками.
– Никого здесь нет!–воскликнула Джулия, подумав, что тут не хватает модного в последнее время красочного ковра, такого, какой она видала у г-жи де Сот на прошлой неделе.
– Как пусто? – де Батц шагнул к креслу у камина и склонился над креслом. – Ах, черт подери! Вот он!
В простом шерстяном одеяле спал младенец.
– Что ж вы сразу не сказали! –
Де Батц озадаченно следил за ней. Малыш в этот момент как раз открыл глазки и тоненько захныкал.
– Какой миленький! – восхитилась Джулия, беря его на руки, не обращая внимания, что мнет кружева нового платья.
– Скорее наверх, малыш, от этих мужчин, которые готовы уморить тебя с голоду.
Она развернулась и направилась с младенцем наверх.
– Куда вы его несете? – возмутился де Батц.
– В детскую, конечно!
– Я хотел сказать, - де Батц помялся. – Вы можете спросить, откуда он…
– Ну, так говорите скорей. Малыш хочет есть.
– Та дама, о которой я упоминал…
– Де Батц, не мучайтесь. Я все поняла. У мальчика ваши глаза. Это ваш сын.
Мушкетер откашлялся, выдавая сильнейшее волнение.
– Г-жа Жули…Я собираюсь усыновить ребенка.
– Ясно, дорогой друг. Решение превосходно и характеризует вас, как доброго христианина. А мы его сейчас накормим, ибо усыновить вы его можете, а вот накормить - нет!
Через час ребенок спал, накормленный, чистый, на руках у мадам Герании.
– Как он мил!
– заметила Жули.
– Я не знаю, как вас благодарить, - прошептал де Батц.
– Разрешите я поцелую вас, г-жа моя!
Джулия смеясь, подставила щеку.
– Как вы назовете его, де Батц?
– Ох, не знаю!
– Пусть будет Рене. У нас - Реми, у вас - Рене. Они буду дружить. А мы с кормилицей вскормим их.
– Неужели вы хотите сказать…
– Они станут молочными братьями. Иначе вы, де Батц, с вашей любовью к опасным приключениям и дуэлям, уморите ребенка за два дня.
Скуластая физиономия де Батц расползлась в улыбке. Все- таки он не ошибся, принеся ребенка сюда, в дом своих «детных» друзей.
Г-н де Арамисец вернулся из Лувра точно в часы кормления Реми. За ним слуга внес шкатулку со сладостями для Жули: орехами, засахаренными ягодами и каштанами. Он не удивился, застав у себя дома де Батц.
– Как мы поживаем? – спросил он весело, целуя жену в щеку. – Сладости для вас, любовь моя.
– А у нас сюрприз!
– Дорогая!
– воскликнул де Арамисец, склоняясь к колыбели, в которой спали, тесно прижавшись друг к другу, оба мальчика.
– Это кто еще? Неужели вы подарили мне еще одного сына!?
– Анри, разрешите представить вам маленького Рене, юного воспитанника г-на де Батц. Он только сегодня появился у нас, и я хочу…
– Гм…, - закашлялся де Батц.
– …мы с де Батц хотим, чтоб малыш остался. Мы ждем вашего решения, сударь.
Она покачала колыбель и нежно поправила вышитые голубые чепчики обоих малышей.
Де Арамисец посмотрел сперва на смущенного друга, потом на жену.
– Что вы решите, де Арамисец? – спросил де Батц взволнованно.
–
========== Глава 16 В которой появляется королева-мать Мария Медичи ==========
Теперь, когда на страницах нашего романа появляется сама королева-мать, стоит рассказать об этом историческом лице.
Нелюбимая жена Генриха IV, не почитаемая мать Людовика XIII, некрасивая, стареющая Мария Медичи была несчастна. Когда- то любил ее верный помощник герцог Ришелье, а теперь Великий Кардинал Франции стал ее соперником в борьбе за влияние на короля. Он беззастенчиво забыл все услуги, оказанные ему королевой - матерью и теперь не было у Марии Медичи врага более лютого. Он же через Его Величества отправил ее на несколько лет в ссылку в отдаленное поместье, откуда она только что вернулась.
Поселилась она вдалеке от Королевского дворца. Но это не означало, что она не была в курсе всех самых значительных интриг. Чаще всего королева- мать узнавала новости на приемах, что начала давать в своем дворце в Люксембурге, на левом берегу Сены. Дворец славился картинами, маленьким, чрезвычайно уютным парком, прудами и террасами, которые как ожерелье, опоясывала красивая балюстрада с позолоченными вазами, в которых пышно цвели анемоны. Балюстраду и статуи для дворца создали Жак Дау и Этьен Деброс, лучшие скульпторы Парижа.
Это был почти Лувр. Сюда, в Люксембург, теперь вывозили молоденьких дочек светские вельможи, надеясь удачно пристроить их в качестве фрейлин. Здесь царил младший брат короля – Гастон. Красивый, ласковый, простой, любящий развлечения, он обожал мать и терпеть не мог кардинала Ришелье. Тот платил ему тем же: огромные карточные долги Гастона, легкомысленные беседы с послами противных Франции держав, в результате которых вся Европа знала о планах страны - тревожили Ришелье не один год.
Поминуя расхожую пословицу - «Враг моего врага - мой друг», Мария Медичи, королева Анна Австрийская и Гастон частенько виделись в Люксембурге. Королева Анна привозила с собой фрейлин.
В тот вечер они приехали на праздничный ужин. Слуга громко выкрикивал имена прибывающих, а фрейлины королевы сплетничали о каждом из гостей. И только появившийся красавец герцог де Монморанси вызвал всеобщее восхищение и благосклонность.
Первый дворянин королевства, чья родословная считалась древнейшей и насчитывала более 700 лет, молодой, стройный, с золотыми пышными волосами и яркими большими глазами, он считался образцом элегантности. Бархатный камзол цвета ореха с золотыми позументами и брильянтами только подчеркивал достоинства его атлетической фигуры и блеск веселых мальчишеских глаз. Он был одинаково прост и с цветочницей на площади Сент-Сюльпис и с прелестной принцессой Конде, хотя знатность позволяла ему не снимать шляпу даже перед королем. Его дерзость вошла в поговорку среди дворян, а всех женщин лихорадило в его присутствии.