Приключения во времена Людовика XIII продолжаются (II книга)
Шрифт:
Надменность исчезла с их лиц в городе. Городе с плоскими крышами, белыми, покрытыми известью стенами, полном горланившей толпы, пестревшей самыми резкими красками – от черной до причудливой нежно-карминной и самыми удивительными запахами – цветущих лимонов, мирта, топленого масла, меда и козьих шкур. Вечером подруг накормили мысными шариками и фисташками и закрыли в каком-то просторном и прохладном помещении, полном бурдюков с драгоценным розовом маслом, а когда утром вывели, Изабеллой вновь овладела паника. Джулия так восхищенно смотрела по сторонам, будто не верила в существование голубого города, охраняемого жестокими людьми в мавританских высоких шлемах с белыми перьями.
Подруги
Нуро, надевший сегодня атласный рыжий камзол, щедро расшитый золотыми цветами и шляпу с пышными перьями, закрепленными большим бриллиантом, еще раз придирчиво осмотрел женщин.
– Без фокусов, красотки!- в который раз предупредил он. – В конце концов, вы раньше вели себя очень мужественно!
На чистой городской площади, куда они приехали, залитой солнцем, по всем сторонам света высились деревянные настилы, выкрашенные нежно-голубой краской, застланные пестрыми коврами, где продавцы поспешно расставляли живой и неживой товар: оружие, отчеканенное в Италии и России, шелка, благовонные травы, фламандские кружева, сундуки с драгоценностями; кое-где грудами высилась белоснежная слоновая кость и красное дерево, немецкие астрономические инструменты, причудливые изделия кузнецов, лупы, часы, шали, редкие животные - чудеса тысячи миров! Скрытые от солнца красиво блестели в полумраке лионские шелка, тускло переливался атлас, ласкал взор бархат; изумляли взор изделия из редкого фарфора и фаянса; гобелены были превосходны! Там же в высоких сосудах ждали покупателей мед и масло.
Под одним из красивых навесов стоял Антонио в старинных бриджах из голубой тафты. Рядом суетились его матросы. Французы уже стояли там. Им скрутили руки.
Изабелла в одно мгновение сорвалась с седла и как стрела рванулась к мужу. Для нее не существовало ничего, кроме черных горящих глаз графа де Силлек. Звала ли она его, вне себя от страха, что больше никогда не увидит его, что он растает, исчезнет!? О, только рядом с ним она способна выдержать весь этот ужас! Она бежала, как безумная, перепрыгивая охапки лаврового листа, корзины с черными и зелеными оливками, один раз споткнулась и больно ударила колени.
Де Силлек всем телом ринулся к ней. Изабелла взлетела на помост и бросилась ему на шею! Вот теперь она ничего не боится, ничего! Знакомое тепло окутало ее, любимый запах вызвал у Изабеллы наслаждение! Но крепкие руки не обняли ее! Похолодев, она подняла голову. Напрасно де Силлек делал судорожные попытки разорвать веревки, сдавившие его руки. Пираты связали их на совесть. Крупные капли пота выступили на его лбу. Осунувшееся лицо, бледные губы, выражение острой жалости на лице свидетельствовали о невыносимой душевной боли, раздиравшие благородное сердце графа де Силлек.
Он впервые не смог обнять Изабеллу, хотя все его существо стремилось к этому: схватить ее в объятия, заслонить собой ее дрожащее тело.
– О любимый!- простонала Изабелла, взяв его лицо в ладони. – Дорогой мой!
Джулия тоже забыла о своем плохом самочувствии, бросилась к де Арамисец, и, обхватив его колени руками, зашлась в рыданиях.
– Подайте кто-нибудь воды моей жене!
– закричал де Арамисец. – Она сейчас лишиться чувств!
Антонио поспешно протянул Джулии бурдюк с водой. На его обычно всегда невыразительном лице читалась сочуствие. Джулия с отвращением оттолкнула руку пирата и вцепилась в сапоги мужа. Голубые глаза ее беззащитно смотрели на него снизу вверх.
– Зачем так убиваться, радость моя! – ласково подбодрил ее де Арамисец. Он вдруг заморгал быстро, будто от чересчур яркого света.
Только сейчас Изабелла перевела взор на остальных. Все они были
Принарядившиеся по случаю выхода в свет матросы встали по бокам навеса. Их прищуренные глаза жадно шарили по огромной красочной площади. Их ноздри трепетали от алчности. Они не без оснований надеялись на свою долю от хорошего барыша. Резкий контраст с ними составляли четыре француза – гордые, спокойные, презрительные, ибо для преодоления бед в жизни мало простой храбрости, которая может быть минутным порождением ума, но нужно и мужество, чтоб достойно глядеть в глаза неудаче и не сходить с ума от мысли, что она упорно стоит за плечами. Нужна особая храбрость, которая позволит человеку, попавшему в самое затруднительное положение, не впасть в истерику, пусть даже он увидит, что все его старания тщетны. А французы, несомненно, обладали мужеством! Да еще каким! Они встретись с хитрым противником в виде Нуро, человеком коварным, без чести и совести, который, казалось, предусмотрел все, чтоб французы не вырвались и его лап, не выползли, смирились! Но они были сильнее его!
Едва Джулия и Изабелла чуть пришли в себя, убедились, что все, кто им дорог, живы и относительно здороы, де Батц вполголоса сказал:
– Не мучьте себя, милые дамы! Едва на нас перестанут обращать внимание разодетые обезьяны с саблями, мы освободимся!
– Но как!? – вырвалось у Изабеллы. И отчаянный ужас зверька в смертельной колючей ловушке отступил от нее. Рядом с мужем она ничего не боялась, как, впрочем, и остальные, так велико было влияние его благородного, стойкого характера на души окружающих.
– У нас есть оружие! – прошептал де Батц. – Де Порто, сейчас вы разорвете свои веревки и кинжалом освободите нас! Затем вы броситесь на вон того матроса с краю и возьмете его оружие. Де Силлек, вам достается милейший г-н Антонио.
– Мне - Нуро!
– мрачно сказал де Арамисец и выражение его лица красноречиво показало, что тому не стоит надеяться на жалость. Мстительное выражение появилось на его лице, каждый раз, как он бросал взоры на пиратов. Человеку горячему, хотя и скрывавшему это за кротким взором, положение, в которое он попал, было невыносимо.
– Де Порто, здоровы ли вы!? – воскликнула Изабелла.
– Я так боялась за вас!
Гигант самовольно усмехнуться.
– Милая графиня, мне чертовски приятно, что в этой заварушке вы заботитесь обо мне!
– Это все ужасно!
– твердила Джулия, содрогаясь всем телом.
– О боже, я, наверно, сейчас страшна, как смертный грех!
Она вдруг превратилась в хорошенькую женщину, отнюдь не рабыню. Она даже поправила волосы на висках и кокетливо улыбнулась. Но де Арамисец видел, как она бледна, словно страх, как червь, подтачивает ее здоровье! И этот страх в ранее беспечных веселых глазах лишал его рассудка, и тогда он скрежетал зубами от бессилия и бешенства!
– О боже! – судорожно прошептал он, не в силах сдержаться. – Скажи мне. что они с тобой сделали?
Слезы, выступившие у Джулии нее на глазах, были ему ответом. Но времени решать личные дела не было.
– Де Порто, время пришло, давайте же!
– прошептал де Батц.
Все обратили взор на де Порто. План друзей был прост. Де Порто, этот геркулес, мускулами должен был разорвать путы, вытащить спрятанный кинжал из сапога и освободить остальных мужчин.
– Ну, смотрите внимательно!
– произнес гигант весело. – Для меня это все равно, что расколоть кулаком орехи. Мой отец проделывал такое для своего удовольствия. Когда–нибудь я расскажу вам, как он…