Приключения знаменитых первопроходцев. Америка
Шрифт:
Добыча была огромной. Испанцы награбили золота, серебра и драгоценных камней; тласкаланы завладели птичьими перьями великолепных расцветок, которые они ценили в тысячу раз выше, чем самые ценные металлы. Вслед за резней было объявлено всеобщее прощение, и несчастный город, разграбленный, разбитый, укрощенный, полностью подчинился Испании. Этот полный успех кастильского оружия был, однако, омрачен неприятной новостью, вызвавшей сильный гнев Кортеса и побудившей его к более быстрым и решительным действиям. Курьер известил его о том, что властитель Нотлана, находившегося всего лишь в тридцати шести милях от Веракруса, по приказу Монтесумы предательски напал на тотонаков. Последние тотчас попросили помощи у своих испанских союзников из гарнизона в Веракрусе. Во время сражения, отбивая врагов, был смертельно ранен вместе с другими семью своими людьми Эскаланте, командовавший войсками от имени Кортеса. Восьмой
Маленькая кастильская армия, «усмирив» таким образом Чолулу, двинулась дальше и прошла между Попокатепетлем и Истаксиуатлем [143] , где находился проход, ведущий к долине Мехико. Испанцы долго шли, сопровождаемые несколькими тысячами тотонаков, тласкаланов и жителей Чолулы — союзников, которых слепая ненависть к мексиканцам заставила бороться бок о бок с жесточайшим своим врагом, который вскоре не задумываясь поработит их самих. Шел октябрь 1519 года, славная дата в пышной колониальной истории Испании. По мере того как союзническая армия спускалась с вершин Чалько, обширная равнина Теночтитлана развертывалась перед ней, а потом, как бы из глубин внутреннего моря, выступал феерический город Монтесумы с его башнями, замками, соборами, большими зданиями, во всем смутно проглядывающем великолепии.
143
Попокатепетль, Истаксиуатль — вулканы, расположенные к юго-востоку от города Мехико.
Кортес, восхищенный этой волшебной картиной, где он угадывал землю, о которой грезил, упал на колени и воздал хвалу Богу! Потом смело скомандовал идти вперед, больше не сомневаясь в успехе, уверенный отныне, что с горсткой своих людей покорит огромную империю.
Восьмого ноября отважный авантюрист вошел в Мехико, город с трехсоттысячным населением. Монтесума, хорошо владеющий собой в этот горестный и критический момент, предстал перед победителями в паланкине [144] , который несли несколько знатных горожан. При виде Кортеса, следующего первым, верхом на лошади, повелитель ацтеков сошел на землю, опираясь на плечи племянника и брата. Кортес, со своей стороны, также спешился, приветствовал императора и надел ему на шею стеклянные бусы. Потом император, отдав приказ брату проводить испанцев в приготовленные для них кварталы, вернулся в свой дворец, проходя через толпу, простершуюся перед ним, словно перед божеством.
144
Паланкин — вид закрытых носилок.
В этих кварталах находился пышный дворец Аксаякатля [145] , в котором свободно разместилась вся армия захватчиков, предварительно позаботившись об обороне. И Кортес, предполагая ловушку, запретил своим людям под страхом смерти выходить из здания. Зная, что среди тласкаланов ходят зловещие слухи о том, что Монтесума согласился допустить их в свою столицу, чтобы легче расправиться с ними, Кортес постарался, как обычно, поразить разум и воображение туземцев могуществом испанцев. Когда спустилась ночь, множество артиллерийских залпов объявили о прибытии войска его католического величества в столицу государства Анауак, принятого в испанское владение от высочайшего имени. Грохот пушек, подобный громовым раскатам, отраженный фасадами огромных зданий, рокотал над водами озера, яркие частые вспышки, возникающие внезапно в едком дыму, с опьяняющим запахом действовали устрашающе на рассудок, мешая заснуть всему городу, погрузив его в эту первую ночь в омут мистического страха.
145
Аксаякатль (конец XV в.) — ацтекский император, сын Великого Монтесумы (Монтесумы I, правившего в 1440–1469 гг.). правил страной в 1469–1481 годах.
В принципе все прошло хорошо. Испанцев радушно приняли в Мехико, и самая искренняя сердечность, казалось, царила между Кортесом и Монтесумой. Император вроде бы убедился, что имеет дело с посланцем бога Кецалькоатля, и соответственно принимал конкистадора. Прежде всего Кортес, чтобы показать свою власть над туземным вождем, решил категорически запретить употреблять в пищу человеческое мясо, что было очень разумно со стороны европейца. Затем он потребовал от Монтесумы принять вместе со своим народом католичество и водрузить огромный крест на плоской крыше большого храма, чтобы верхушка креста возвышалась надо всем городом. Это было по меньшей мере преждевременно, даже для ревностного христианина. Таково было и мнение отца Олмедо, который мягко пресек этот неуместный порыв.
На предложение принять всем народом христианскую религию Монтесума ответил просто: «Я думаю, что все боги хороши; ваш может быть таким, как вы говорите, не принося вреда моим. Они хорошо служили мексиканцам, и будет неблагодарно отречься от них».
Однако их боги были омерзительными идолами, которым приносили страшные жертвы. Как Уицилопочтли, бог войны, так и Тескатлипока, бог — создатель народа, и Кецалькоатль, бог-просветитель, хотели только человеческих жертв. Повсюду кровь текла рекой, оскверняя стены, стекая ручейками по желобам, окрашивая в красный цвет одежды безобразных жрецов, совершающих жертвоприношения! Поражали сваленные в кучу трупы, с зияющими провалами ртов, обескровленные, изуродованные, с вырезанными сердцами, которые преподносили на золотых блюдах этим страшным божествам. Повсюду жестокая ярость убийства, заклание сотен жертв, из которых выпускали кровь, а потом трупы потрошили ужасные жрецы, превратившие свои храмы в страшные бойни, один вид которых приводил в негодование даже грубых кастильских воинов!
«Запах, исходивший из этих смертоносных святилищ, — писал Берналь Диас, один из хроникеров покорения Мехико, в котором он принимал непосредственное участие, — был невыносимее, чем запах от скотобоен Кастилии!..»
По прошествии восьми дней пребывания в Мехико Кортеса начало одолевать беспокойство. После первого опьянения победой, после столь неожиданного подчинения, возможно слишком абсолютного, чтобы быть искренним, мог ли он довериться Монтесуме и огромному народу, среди которого затерялась его маленькая армия? Уйти также было невозможно из-за опасности нападения со стороны жителей, имевших подавляющий численный перевес. Впрочем, как унести огромные богатства, с которыми никто не пожелал расстаться! С другой стороны, оставаться в городе было почти так же гибельно, поскольку у мексиканцев имелось немало средств, чтобы уничтожить испанскую армию: достаточно было просто блокировать ее и лишить продовольствия.
Надо было действовать без промедления; и в этих критических обстоятельствах Кортес еще раз доказал свою изворотливость и энергию. Он без колебания принял необыкновенно дерзкое решение, которое тем не менее одно могло спасти всех, однако в случае неудачи все могло быть безвозвратно потеряно. План состоял в том, чтобы взять в заложники самого Монтесуму и удерживать его в испанском квартале, во дворце Аксаякатля.
Предлог вскоре был найден. Кортес вспомнил о тревожном послании, полученном еще в Чолуле, в котором ему сообщали о смерти Эскаланте, убитого вместе с восемью другими испанцами при защите тотонакских союзников, атакованных касиком Нотлана. Кортес, будто только что узнав эту новость, созвал своих офицеров, сообщил им ее, посвятив в свой план захвата императора, одно присутствие которого среди испанцев могло гарантировать им безопасность.
План был одобрен. На следующий день Кортес испросил аудиенции у императора, и тот без промедления принял испанца. Прослушав мессу, вероломный испанец выстроил свою армию во дворе дворца, провел ее внутрь мелкими подразделениями, и сам предстал перед императором с пятью самыми храбрыми и решительными воинами. Монтесума встретил гостя очень любезно, но Кортес, изобразив суровость на лице, рассказал о западне, в которой погибли его люди и союзники, потом, обвиняя в вероломстве касика Нотлана, возложил на Монтесуму ответственность за происшествие. Император возразил, что виновный будет немедленно вызван в Мехико и наказан, но что лично он сам ни в чем не виновен. Кортес ответил, что в его монаршьих заверениях он не сомневается, но у короля Испании нет такой уверенности.
— Что надо сделать, чтобы доказать ему мою непричастность к этому преступлению? — спросил несчастный монарх.
— Вам следует жить среди нас и доказать этим знаком доверия, что у вас никогда не было и не будет плохих намерений против подданных его католического величества.
Монтесума выразил протест; его гордость была уязвлена, он приготовился сопротивляться, выгадать время, позвать на помощь верных людей. Но дворец был во власти закованных в латы испанцев со шпагами или мушкетами в руках. И повелителю Мексики пришлось уступить окружавшим его людям, которых звали Веласкес де Леон, Сандоваль, Альворадо, Луго и де Авила, уже зарекомендовавших себя телохранителями Кортеса. Они отвели Монтесуму во дворец Аксаякатля, и его подданные даже не осмелились протестовать.