Приключения знаменитых первопроходцев. Америка
Шрифт:
Впрочем, почему бы и нет?! Ведь Кортес же завоевал Мексику! Почему же Писарро не может повторить его подвиги?
На деньги, предоставленные де Луке, товарищество купило две каравеллы, построенные Бальбоа для исследования Тихого океана, и набрало будущий экспедиционный корпус. Писарро нашел сотню людей, готовых на все, но недостаточно дисциплинированных, неспособных на длительные тяжелые усилия, короче, отбросы неустрашимых отрядов, которым конкистадоры обязаны своими успехами и славой.
Этой первой экспедиции, начавшейся в последние месяцы 1524 года [162] , воспрепятствовали сильные грозы и вспышка жестокой лихорадки, разразившейся в маленьком отряде. Не обладая выносливостью и самоотверженностью солдат Бальбоа или Кортеса, люди Писарро начали жаловаться и потребовали возвращения в Панаму. Им пришлось сражаться с индейцами, обследовать реку Биру, осаждать индейскую деревушку, впоследствии названную Пунта-Кемада, где Писарро лишился глаза, собрали достаточно большую добычу и вернулись в Дарьен. В общем это был ничтожный успех. Писарро и оба его компаньона, возбужденные роскошью
162
Писарро отплыл на своем судне 14 ноября 1524 года.
Этому приказу, полностью дезорганизовавшему его войско, Писарро, как прежде Кортес, отказался повиноваться. Он начертил своей шпагой на прибрежном песке прямую линию и сказал своим солдатам:
— Пусть все трусы и малодушные, у кого не хватает смелости, чтобы завоевать славу и приобрести огромные богатства, переступят эту черту и вернутся на корабль, а тот, кто верит в будущее, останется со мной.
С ним остались только двенадцать человек!
Авантюрист покинул остров Гальо, где не чувствовал себя больше в безопасности, укрылся на острове Горгона и прожил здесь пять месяцев, дожидаясь возвращения Альмагро, снова отправившегося к наместнику, чтобы склонить его на свою сторону и привести помощь. На этот раз посланец преуспел, но помощь в действительности была слишком мала, чтобы такой человек, каким был Писарро, осмелился отправиться на завоевание богатых стран, один вид которых его гипнотизировал. Экспедиция взяла курс на Тумбес в заливе Гуаякиль, королевский город, полный роскоши и богатства, но и очень хорошо защищенный. Писарро, не желая довериться случаю и компрометировать даже частичной неудачей свое предприятие, на которое он возлагал большие надежды, продолжал в течение нескольких месяцев вести наблюдения. Он изучил страну, очертания ее берегов, ресурсы, язык, сумел расположить к себе участников похода, а потом, считая, что наступил благоприятный момент, отправился в 1528 году в Панаму, просить у наместника достаточной поддержки.
Поскольку последний не мог себе позволить сократить и без того уже очень немногочисленный контингент, которым располагал, Писарро по совету своих единомышленников отправился в Испанию просить помощи у самого Карла V и сумел привлечь того на свою сторону, призвав на помощь страстное, хотя иногда и грубое красноречие, и тем самым сумев завоевать монаршье доверие. Король предоставил ему концессию на двести лье завоеванного побережья к югу от реки Сантьяго, где кончалось наместничество Панамы; кроме того, он присвоил ему титулы главнокомандующего и вице-короля. Патер Луке был назначен епископом новых земель [163] , а Диего Альмагро, в ожидании лучшего, комендантом крепости, которая будет построена в Тумбесе [164] .
163
Луке был награжден почетным титулом «защитник-охранитель перуанских индейцев».
164
На самом деле Альмагро был назначен губернатором Тумбеса и получил еще 300 тыс. мараведи (Писарро, кроме перечисленных должностей, получил от короля и 750 тыс. мараведи).
Писарро нанял сотню людей, собрал немного денег и вернулся в Панаму, чувствуя себя сильным благодаря поддержке короля, позволившей ему получить субсидии. Третья экспедиция была немедленно сформирована. В нее входили три малых корабля, две сотни пехотинцев и сорок всадников.
Задувшие вдруг ветра задержали экспедицию, вынудив ее лавировать севернее Тумбеса. Чтобы помощники не томились в ожидании, командир бросил им на съедение маленький городок Коак, где они нашли неплохую добычу. Полностью разграбив город, Писарро смог послать в Панаму значительную часть награбленного, прельстить таким образом новых компаньонов и склонить их присоединиться к его авантюре. Затем он отправился на остров Пуно, где встретился с теми, кто должен был доставить новых рекрутов.
Ожидание было долгим. Чтобы разогнать скуку, несколько раз ввязывались в перестрелки с индейцами Пуны, однажды в стычке погибли четверо солдат, что вызвало страшный гнев среди белых.
Наконец Эрнан де Сото и Себастьян де Беналькасар привели подкрепление, около шестидесяти отпетых негодяев, которыми надо было управлять железной рукой, да и оба новоявленных начальника были достойны своего элитного корпуса.
С тремя сотнями этих людей Писарро вскоре сумел завоевать Перу.
Вот как Прескотт [165] , бывший сначала историком Кортеса, а позднее описавший приключения Писарро, излагает ситуацию в Перу до того, когда она попала в руки отважного конкистадора:
165
Прескотт Уильям Хикклинг (1796–1859) — американский историк, автор капитальных трудов по истории завоевания Мексики (3 тома, 1843) и Перу (2 тома, 1847).
«Манко Капак и Мама Окльо, муж и жена, импозантного вида, пышно одетые, с великолепными украшениями, появились однажды на берегах озера Титикака перед индейцами региона, назвав себя детьми солнца и утверждая, что отцом на них возложена миссия “наставлять людей их племени и дать им счастье, полностью изменив нравы и обычаи”. Они соблазнили таким образом многочисленные племена индейцев, разделенных мелочным соперничеством, и, примирив между собой, организовали в централизованное государство и в конце концов привели всех на равнину, где и был основан город Куско. Манко Капак и Мама Окльо стали королем и королевой нового народа и начали таким образом династию инка [166] , или детей Солнца, имя которого впредь будут носить монархи Перу, примерно с 1150 года, до испанского завоевания. Манко Капак упразднил человеческие жертвы, обучил индейцев внутренне поклоняться Великому Пачакамаку, душе мира, высшему богу в образе Солнца, низшему видимому богу и создателю [167] . Учредив культ Солнца, Манко Капак установил административную, юридическую, военную иерархию и утвердил законы, жестоко пресекающие воровство, убийство, прелюбодеяние и праздность. Короче, он разработал все основные положения абсолютной патерналистской монархии, видевшей ребенка в каждом подданном и большую семью в объединении всех тех, кто составляет государство инка».
166
«Инка» на языке индейцев кечуа означает «господин».
167
Это не совсем так: Пачакамак был богом «третьего поколения» людей, или «диких людей», уничтоженных потопом. У прибрежных перуанских индейцев Пачакамак почитался как бог-создатель, сын солнца; индейцы кечуа отождествляли его со своим верховным божеством Виракочей.
После сорокалетнего царствования Манко Капак оставил трон своему сыну, тот — своему и так далее без перерыва до прибытия Франсиско Писарро.
До этого времени люди жили безмятежно. Единственным завоеванием наследников Манко Капака были люди, стихийно отдавшиеся в их подчинение, привлеченные доброй репутацией долголетней монархической преемственности, продолжающей благородные традиции предков и посвятивших свою жизнь счастью подданных [168] .
168
Автор глубоко заблуждается: империя инков была захватническим государством, поработившим множество индейских народностей, разрушившим немало южноамериканских культур. В конечном счете именно внутренняя неоднородность, непрочность и явились причинами падения этого государства.
К моменту внезапного вторжения испанских солдафонов этот мир был впервые нарушен. Монархом, правившим тогда в Перу, был Уайна Капак, двенадцатый Верховный Инка [169] . Подчинив себе королевство Кито [170] , он обосновался в городе, носившем такое же название, и женился на дочери побежденного монарха. Однако закон категорически запрещал Верховному Инке покидать Куско и брать в жены женщину, не являющуюся членом семьи. Кроме того, Уайна Капак, почувствовав приближение смерти, в 1529 году разделил наследование трона между Уаскаром, его старшим сыном, рожденным женщиной из семьи Солнца, и Атауальпой, сыном иностранки, хотя Уаскар должен был один унаследовать трон и как истинный инка, и как старший сын [171] .
169
На самом деле Уайна Капак был одиннадцатым правителем инкской империи (1493–1524).
170
Кито был включен в состав империи еще при инке Пачакути (1438–1471).
171
На самом деле Уайна Капак умер в 1524 году на севере своего государства, так и не назначив наследника. Версия о разделе страны была выдвинута Атауальпой.
Это тройное нарушение вековых обычаев, тщательно соблюдаемых длинной и славной плеядой монархов, было неблагожелательно встречено народными массами. Уаскара, законного наследника, поддержало большинство, верное духу и букве закона [172] . Атауальпа же имел на своей стороне армию.
Впервые гражданская война опустошила Перу [173] и разделила страну на две части, управляемые двумя братьями. Уаскар, несмотря на свое наследственное право, был побежден и взят в плен, а его брат Атауальпа, чтобы спокойно насладиться своим узурпаторством, умертвил всех членов семьи инка, которых сумел захватить.
172
Уаскар был провозглашен новым инкой жрецами столичного города Куско, тогда как его сводный брат в это время занимал должность наместника в Кито.
173
Гражданская война шла в 1528–1532 годах.