Прикоснись ко тьме
Шрифт:
– Прости, но твою одежду пришлось выбросить, – извиняющимся тоном сказал Раф. – Тебе дадут другую.
– О'кей.
Сейчас мне было не до одежды; я ждала, что скажет Сенат.
– Mia stella, – начал Раф и взглянул на Мирчу; тот лишь слегка приподнял бровь. Бедный Раф, вечно ему поручают самую неприятную работу. – Ты не могла бы сказать нам, кто такая Франсуаза?
Я удивленно уставилась на него. Вот уж этого я никак не ожидала!
– Что?
– Вы упомянули ее имя, – сказал Луи Сезар, опустившись на корточки возле меня. Я невольно отпрянула.
– А как же Тони? Разве вы не хотите поговорить о нем? Он поставляет рабов лесному народцу.
– Мы знаем, – ответил Мирча. – Одна из колдуний, которых ты освободила, пришла в наш круг и рассказала, как ее похитили. Мне пришлось присутствовать, поскольку Тони находится у меня в подчинении. Маги… весьма озабочены этой проблемой, как ты понимаешь.
Я смутилась.
– Простите, если я чего-то не понимаю, но почему колдуньи? Разве не проще было бы похищать людей? Женщины, которых я освободила, были не самого низкого ранга, в чем вскоре удостоверился один черный маг.
– В течение столетий, после того как начали вымирать целые семьи, эльфы придерживались этой стратегии. Разве ты не слышала рассказы о том, как они похищали детей? – спросил Мирча; я кивнула – обычные детские сказки. – Эти дети росли среди эльфов, потом женились или выходили замуж за детей вождей кланов, и все было бы ничего, если бы эльфы не стали замечать, что дети от смешанных союзов обладают гораздо меньшими магическими способностями, чем дети эльфов.
– И тогда они стали похищать колдуний.
– Да, но в тысяча шестьсот двадцать четвертом году между лесным народцем и Серебряным кругом было подписано соглашение, которое запрещало похищать кого бы то ни было.
– Которое теперь начисто забыто.
Мирча улыбнулся.
– Напротив. Светлые эльфы клянутся, что понятия не имеют об этих делах и что занимаются ими темные эльфы, – (Я нахмурилась. Судя по тому, что рассказал мне Билли, все как раз наоборот.) – Темные, разумеется, все отрицают. Но как бы то ни было, это не наше дело. Мы не станем ссориться с эльфами из-за простой алчности одного из нас, что мы и заявили их послу несколько часов назад. Антонио будет наказан, но на этом наша миссия заканчивается.
Меня это не удивило. Вампиры вообще мало интересуются другими существами и идут на переговоры только тогда, когда им самим что-то угрожает.
– Я видела только одну ведьму, – сказала я. – А что сталось с двумя другими?
– Должно быть, это были черные колдуньи, преследуемые кругом за совершенные преступления, – сказал Приткин, пристально глядя на меня. – Иначе они бы так быстро не скрылись. Наша колдунья мало что о них знала, поскольку те все время молчали. Но по ее словам, одна из колдуний тебя узнала и решила помочь в поединке с черным магом. А ты говоришь, что не знаешь их.
– Я их не знаю, – повторила я.
Я могла бы рассказать о Франсуазе; правда, мой рассказ получился бы странным и нелепым. Маги живут дольше, чем простые смертные, но даже
– И ты, разумеется, не знаешь некую пикси, которая помогала тебе освобождать твоих слуг? Известная личность, между прочим.
Этот допрос уже начал действовать мне на нервы.
– Нет, не знаю. И они вовсе не мои слуги.
– Вы говорили, что видели, как сожгли Франсуазу. – Луи Сезара, по-видимому, занимал только один вопрос.
Я промолчала. Зачем стараться, если мне все равно никто не верит?
– Что случилось с черным магом? Вы его убили? – спросила я.
– Что я вам говорил? Она даже не пытается все отрицать! – сказал Приткин, расхаживая по комнате большими шагами.
Мне не нужно было смотреть на его лицо, чтобы понять, как он взволнован, поскольку моя новая игрушка ударила меня по руке электрическим разрядом. Я не вскрикнула, но засунула руку глубже в карман халата, чтобы браслет не был виден. Что-то подсказывало мне, что Приткину он не понравится.
Томас поднялся со своего места и встал между нами, чему я была рада – по крайней мере, хоть какой-то барьер между мной и белым магом. Тони всегда говорил, что маги-воины очень опасны, потому что кровожадны и склонны к приступам слепой ярости. Понимая, что имею дело с наемным убийцей, состоящим на службе у могущественного вампира, я посерьезнела.
– Зачем мне все отрицать? Я вошла в его тело и тем спасла вам жизнь.
Конечно, я не ждала слов благодарности, мне было бы достаточно, чтобы он перестал смотреть на меня в упор.
– Я предпочел бы умереть, чем быть спасенным черной магией!
– В следующий раз мы будем иметь это в виду, – заметил Томас.
Я хихикнула. Нет, мне не хотелось никого раздражать, просто я умирала от голода и усталости и в тот момент мне и в самом деле было смешно. Однако Приткин был на этот счет другого мнения.
В дверь постучали.
– А вот и завтрак, – сказал Мирча и встал. – Давайте поедим, и страсти улягутся.
Молодой человек вкатил в комнату тележку, от которой исходил такой запах, что у меня потекли слюнки.
Через несколько минут я за обе щеки уплетала блины, сосиски, жареный картофель и фрукты. Завтрак был сервирован на изящном серебряном подносе, да к тому же на тончайшем китайском фарфоре с льняными салфетками, а чудесный кленовый сироп окончательно улучшил мое мнение о членах Сената. Я как раз наливала себе вторую чашку чая, когда Приткин скорчил гримасу отвращения. Сначала я не поняла, в чем дело; перед ним стоял точно такой же поднос, как и у меня.
– Тебя это ничуть не смущает? – резко спросил он. Только тут я заметила, что он не ест, а смотрит на меня с таким выражением, с каким я смотрела на крыс-оборотней. Я явно была ему противна. Поскольку рот у меня был занят, я только приподняла бровь. Приткин гневно махнул рукой.