Прикосновение Хаоса
Шрифт:
— Что же изменилось?
— В том то и дело, что ничего… — она прикрыла глаза ладошкой. — Я смотрю на вас, а вижу другого человека. Ваше сходство… не внешнее, скорее внутреннее так велико, что я того и гляди назову вас его именем, и мне…мне…хочется это сделать. Простите, но это выше меня. Я не должна…
Игорь выставил перед собой руку, как он обычно делал на собраниях, совещаниях, желая заставить замолчать собеседника. На секунду он превратился в безжалостного, властного дельца, но лишь на секунду.
— Вам не за что просить прощения. — он положил руки на
Лена удивлённо округлила глаза.
— Не делайте вид, что не знаете.
….пауза…немая пауза длинная…Лена не решалась издать ни звука, наблюдая как трудно даются пока не произнесённые слова её спутнику.
— Я не помню, что такое любовь. Это чувство сбежал от меня ещё в моей прошлой жизни. Оно бросило меня, как непутёвая мать бросает своё дитя, отдавая его на произвол судьбы, и он ненавидит её за это, но никогда не перестаёт искать.
Я не искал это чувсвто, я просто забыл о нём и жизнь моя подчинялась совершенно логичным, человеческим законам. Я много достиг. Почти каждый с удовольствием отдал бы многое, что бы познать, чувства которые познал я — власть, богатство, сила, известность, уважение, заискивание.
Ридгер смотрел на Лену, как на икону. Ему казалось, что вот–вот и она заплачет. Святые, чудотворные слёзы!
— Всё бы так и оставалось, и пресс под которым я теперь нахожусь, казался мне элементом азартной игры и чем крепче он давит, тем сладостней будет победа. А она непременно пришла бы. Но…смотря на вас…смотря на тебя, я слабею…я теряю силы.
Лена, хотела что-то сказать.
— Молчи! — остановил её Ридгер, — Прошу тебя, не теперь.
Он налил в стакан воды, и жадно, захлёбываясь собственными эмоциями прглотил содержимое.
— Дело не в том, что я слабею морально или физически, нет не так. Я просто напросто теряю смысл. Для чего? Для чего мне биться за золотого тельца, если он ничто по сравнению с теми чувствами, которые ты пробудила во мне. Клянусь богом, я никогда не хотел отдавать так, как хочу этого теперь. Понимаешь?
Лена просто смотрела на него, не позволяя себе ответить.
— Я дарил сногсшибательные подарки женщинам, но тогда я тешил свою гордыню. Ещё бы не каждый может позволить себе отвалить кучу денег на очередную пассию. Я делал подарки и подчёркивал тем самым свою значимость. И меня вполне удовлетворяла така постановка дел. Но вдруг…как гром с небес, появляешься ты и все мои ценности теряют смысл. Я не хочу одаривать тебя деньгами, квартирами, золотом…я просто хочу, что бы ты была счастлива, искренне, честно, я готов пожертвовать всем, что бы тебе было хорошо. Я не знаю, как сумел за столь короткое время утерять прежние приоритеты, но вероятно он всё таки знает, что делает, — и Игорь указал вверх, но теперь он сделал это более почтительно и осознанно.
Звук радио, лениво бился о стены заведения, заигрывая очередной хит. Игорь не обращал внимания на окружающие звуки и обстановку. О посетителях он позаботился дав чёткое распоряжение администратору закрыть заведение, пока он не покинет
— И ещё… — добавил Ридгер после того как его пылкая речь практически подошла к своему финалу, — Я завидую ему…Саше Венскому, возможно ты в его жизни — самое лучшее, что могло произойти с ним, и мне не ясно чем он заслужил это счастье.
Последние слова вывели Лену из состояния оцепенения, наступившее от исповеди Ридгера, и она с огромным удивлением воскликнула.
— Игорь!…Вы…вы, знакомы с ним?!
Глава 46
Боль!
Она заставляет забыть о принципах и обязательствах. Каждая клетка организма, пронзенная парализующей волю мукой, надрывно кричит о спасении, неистово вымаливая пощады. Страдание упрямо толкает к черте, за которой малодушный порыв уже невозможно сдержать и тогда любая, даже самая сильная личность кидает на откуп бесстрастному зверю собственную волю, собственное достоинство и собственную честь, лишь бы покончить с беспощадным испытанием.
Страшно если кара неотвратима, но ожидаема и объяснима. В этом случае, остаётся если не возможность, то хотя бы шанс что-то предпринять для избавления.
Великое горе и настоящая беда если нет объяснений жестокости проведения. За что? За что–о-о–о?!…Но молчаливый невидимый палач, никогда не даст внятного ответа и от того боль становится во сто, в тысячу крат сильнее.
Венский не понимал, когда кто-то рассуждал в его присутствии о душевных страданиях, он всегда считал, что настоящие муки имеют лишь физическую природу, и только это способно причинить действительный ущерб.
Волнение, плохое настроение — лишь эти термины подходили, под описание его душевного дискомфорта. Делать умопомрачительные выводы, вещая с дешёвым пафосом о том, что в его понимании, было как минимум, слишком преувеличено людьми сентиментальными, он вовсе не собирался.
Время лечит любую психологическую травму. Всегда можно собраться с духом, схватить свои переживания крепким кулаком и выбросить раздавленные могучей рукой проблемы, куда ни будь на задворки собственной памяти, причём так далеко, чтобы никогда больше не заморачивать себе голову, какими-то там надуманными и искусственно раздутыми драмами. Всё дело в дисциплине и внутренней организованности.
Можно вытерпеть всё и даже сильную физическую боль. Сложно, страшно, но не невозможно.
Что такое боль душевная?….Венский не знал. Не знал, до сегодняшнего дня.
Он и теперь не понимал, отчего ему так скверно. Отчего потускнели краски, практически исчезли звуки, уступив место навязчивым мыслям, от которых не избавиться и не скрыться. И даже крепкий кулак превратился в бесполезную немощную кисть со слабыми отростками пальцев, не способных ни сжать ни раздавить.
Мир практически перестал существовать.