Прикосновение хаоса
Шрифт:
В одно мгновение ее глаза умоляют его не убивать ее, а в следующее они становятся пустыми. Ее безжизненное тело рушится на пол, как кукла. И вот так просто она наконец-то ушла.
Уильям стоит в шоке, глядя на мертвое тело своей матери, как будто не может поверить, что ее больше нет. Его шок быстро сменяется гневом. Гнев направлен не на Дмитрия, а на меня. Его расстроенный взгляд находит мой, когда он поднимает пистолет в мою сторону. К несчастью для него, я быстрее. Я поднимаю пистолет и, прежде чем у него появляется шанс нажать на курок, стреляю.
Пуля попадает ему в центр
По крайней мере, мне удалось убить одного из них.
— Идите за девушкой, — приказывает Дмитрий своим людям, совершенно не обращая внимания на то, что только что произошло. — И опустите оружие. Мы все здесь вежливы.
Парни Дмитрия тут же опускают оружие, но люди Ребекки застывают в шоке, уставившись на своих павших лидеров, как потерявшиеся щенки.
— Я сказал, опустите свои гребаные пушки, — рычит Дмитрий, выводя их из испуганного транса.
Двое мужчин исчезают через выход. Проникающий внутрь послеполуденный солнечный свет дает нам понять, что выход ведет наружу. Несколько напряженных мгновений спустя они возвращаются, и Луна идет между ними. Как только она видит нас, она бежит к нам, падая в объятия нашего отца. Он заключает ее в медвежьи объятия, защищая от смерти в этой комнате.
— Теперь мы в расчете? — Спрашивает Дмитрий.
— Пока, — отвечает Ксандер.
Дмитрий кивает. Его плечи слегка опускаются, как будто он испытывает облегчение от того, от того, что больше не находится на плохом счету у Ксандера, ибо он не из тех, с кем хочется связываться.
Дмитрий и его люди покидают комнату, пока мы возвращаемся по туннелю. Папа не отпускает Луну, держа ее рядом, пока мы не возвращаемся в Нью-Хейвен.
Мои мысли все еще путаются, я пытаюсь осознать, что Ребекка и Уильям мертвы. Даже если это было не от моей руки, она наконец ушла. Это то, над чем я так долго работал, и теперь, когда это произошло, я не могу до конца осознать, что все закончилось.
Квинтон идет впереди меня, когда мы выходим на улицу. Здесь мы обнаруживаем, что она пуста. Мой отец все еще не отпускает Луну, крепко прижимая ее к себе, пока мы идем обратно к воротам.
Я щурюсь от солнца, мои глаза еще не полностью привыкли к яркому свету. Я поднимаю руку, держа ее надо лбом, чтобы защититься от солнца. И тогда я вижу его, взгромоздившегося на караульное помещение с винтовкой перед собой. Пистолет направлен прямо на человека рядом со мной. Квинтона.
Такое ощущение, что все происходит одновременно. Выстрел, я бросаюсь на своего лучшего друга, боль пронзает мою грудь, и, наконец, я падаю на землю.
21
СКАРЛЕТ
Я не могу дождаться, когда машины остановятся, прежде чем выскакиваю за дверь и бегу вниз по лестнице. Я надеюсь, что все знают меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я не могла ждать ни секунды больше.
Все, что я получила, это единственное сообщение от Квинтона: Все в безопасности. Рен ранен, но в порядке.
Что, черт
Дверца одного из внедорожников медленно открывается, и при виде заплаканного лица Луны из моей груди вырывается благодарный всхлип. Выбравшись из машины, она смотрит в мою сторону и одаривает меня неуверенной улыбкой, которая длится примерно две секунды, прежде чем она замечает спешащую к ней Софи. Встреча с мамой — вот что ломает ее, и они вдвоем рыдают в объятиях друг друга, в то время как Роман обнимает их обоих.
Но где же Рен? Я встаю на цыпочки, пытаясь разглядеть поверх голов стольких мужчин, которые ходят вокруг и выходят из машин. Никто не выглядит так, будто его избили или что-то в этом роде, так что я предполагаю, что столкновение было не слишком жестоким. Я бы чувствовала себя намного лучше, если бы могла взглянуть на него.
Наконец, он вылезает из одного из внедорожников, за ним следуют Кью и папа. Я несусь к нему. Меня не волнует, что все смотрят. Я не могу удержаться и обнимаю его после того, как почти врезаюсь в его крепкое, теплое тело.
— Полегче, Ангел, — бормочет он, задыхаясь от смеха. Когда я отстраняюсь, его зубы стиснуты. — В меня стреляли, но жилет из кевлара помог.
В него стреляли. Кто-то стрелял в него. Мир начинает вращаться, и я пытаюсь открыть рот, чтобы объявить, что сейчас упаду в обморок, но ничего не выходит. Я едва держусь на ногах.
— Это не вся история. — Папа пощипывает переносицу, когда подходит к нам, затем тяжело вздыхает. — Это мог быть Квинтон. Предполагалось, что это будет Квинтон. И так бы и было, если бы Рен не встал на пути пули в последний момент.
Теперь я действительно покачиваюсь на ногах. Мой брат проходит мимо, кивая Рену на ходу. Я уверена, что он спешит добраться к Аспен после такой опасности. По крайней мере, он может быть с ней. Их не разделяет никакая преграда.
Мысли о решетке проясняют беспорядок в моей голове достаточно надолго, чтобы я поняла, что, помимо быстрого объятия в папином кабинете, это первый раз за долгое время, когда я смогла обнять Рена, когда между нами ничего не стояло. И он может обнять меня. Я кладу голову ему на грудь и закрываю глаза, заставляя себя запомнить все — его сильные руки, биение его сердца, чувство безопасности, которое я испытываю. Даже зная все, что я знаю о нем, о том, насколько непостоянен Ривер и насколько непредсказуемой может быть его внешность, это не имеет значения. Прямо сейчас он Рен, он держит меня и он жив. Мне больше ничего не нужно.
— Она мертва. — Голос Рена прорывается сквозь шум в моей голове. — Ребекка. Она умерла.
Я не могу сдержать вздоха.
— Ты…?
— Я бы хотел. Но она ушла. Вот что важно. — Он прикасается губами к моей макушке, прежде чем тяжело вздохнуть. Находясь так близко к нему, я чувствую, как он меняется. Его поза становится жестче, плечи расправляются, и когда я поднимаю на него взгляд, он смотрит на папу. — Спасибо, что позволили мне быть частью этого, — кивает он. — Думаю, мне пора возвращаться в свою камеру.