Прикосновение ненависти
Шрифт:
Я опускаю бровь, как это делает он, глядя прямо в камеру.
— Когда мы сделаем свой ход, все должно быть продумано. Ничего нельзя оставлять на волю случая. Я хочу покончить с этим раз и навсегда, как и ты.
Его дыхание тяжелое. Звук разочарованного быка, готового броситься в атаку, но сдерживаемого чем-то более сильным. Ему это не нравится, и он отказывается скрывать этот факт. Ничего удивительного. Мы ничего не скрываем друг от друга.
— Тогда что же нам делать дальше?
Я
— Я проведу дополнительные исследования здесь. Полицейские отчеты, пропавшие дети. Черт возьми, даже необъяснимые смерти. Тела, появившиеся, казалось бы, из ниоткуда.
— Ага, — хмыкнул он, кивая. — Тех, кто решил, что им не по душе идея отдать всю свою жизнь в руки кучки маньяков.
— Что-то в этом роде. Недавние снимки с програмы «Google Планета Земля» могут помочь найти любые случайные сооружения посреди пустыни. Нам нужно местоположение.
Он снова кивает, на этот раз медленнее.
— А что насчет нее? — Он не утруждает себя произнесением ее имени.
Рефлекторно мой взгляд устремляется вверх, останавливаясь на двери спальни.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты же не планируешь оставить ее одну? Пока мы будем делать то, что нужно? — Он фыркает, приподнимая плечо. — В любом случае, не то чтобы я сильно возражал.
Не надо. Не позволяй ему этого делать.
— Нет, я не могу оставить ее здесь.
— А какие варианты?
— Вариантов нет. Я должен привлечь ее на нашу сторону.
Его фырканье говорит мне все, что нужно знать, но не о том, что у меня есть какие-то вопросы.
— У меня нет желания провести остаток своей жизни в ожидании этого.
— Никто не говорил, что тебе придется ждать так долго.
— Никому это не нужно, — отвечает он ровным голосом. — Такая избалованная принцесса, как она никогда не поймет.
Я скриплю зубами, делая глубокий вдох через нос. Это никак не охлаждает негодование, ярко пылающее у меня внутри.
— Ты ничего о ней не знаешь, поэтому не делай вид, что это так. Я уже начал объяснять, что произошло. Как мы оказались там, где мы есть.
— Как она это восприняла?
— Конечно, она мне посочувствовала.
Сочувствие — это одно. Желание сделать то, что должно быть сделано, — совсем другое. Погибли не ее родители. Не ее жизнь была испорчена. Она не была разлучена со своими братьями и сестрами, как я. Его голос становится громче с каждым словом, пока он почти не кричит.
Боль, которую я слышу, помогает смягчить хотя бы часть моего раздражения на него. Из всех нас он страдал больше всего.
— Я знаю, она поймет. Она всегда понимает.
— Посмотрим. —
Мы не можем себе этого позволить.
— Ты никогда с ней не встречался, — напоминаю я ему. — Я знаю ее много лет. Дай мне неделю, и она будет на нашей стороне, готовая сделать то, что потребуется. Я уверен в этом.
— Неделю, — повторяет он, скептически приподнимая бровь.
— Семь дней. Тем временем я сделаю работу, которую обещал. К этому времени на следующей неделе все будет в порядке.
— Тебе лучше надеяться, что так и будет.
Ужас скользит по моему сердцу.
— Иначе что?
Его понимающая улыбка подтверждает то, что я уже знал.
— А как ты думаешь? Я всегда предпочитал путешествовать налегке, а твоя маленькая подружка обременяет нас.
Он заканчивает разговор, оставляя свою тонко завуалированную угрозу висеть в воздухе. Он обожает оставлять последнее слово за собой.
Мне ничего не остается, как сидеть в тишине, в комнате, освещенной только светом экрана. У меня есть работа, которую нужно сделать, и нет ни малейшей идеи о том, как выполнить то, что я обещал. Сомнение грозит зародиться в моей голове, но я вытесняю его прежде, чем оно успевает это сделать. Теперь нет места сомнениям. Я должен верить в нее, в силу преданности, в которой она клянется.
Скарлет. Пожалуйста, не подведи меня.
19
СКАРЛЕТ
Сколько себя помню, я ненавидела просыпаться в новом месте, по крайней мере, первые несколько дней. Не было ни одной вечеринки с ночевкой или семейного отпуска, когда я не просыпалась бы с сердцем, подпрыгивающим к горлу. Первая неделя в Массачусетском технологическом институте была настоящим праздником. Я оказалась не только в новой спальне, но и в совершенно при других обстоятельствах.
Должно ли это иметь значение? Не обязательно. Наверное, в своем подсознании я понимала, как далеко нахожусь от дома, и не была поклонником этой идеи.
Поэтому неудивительно, что мое сердце подскакивает к горлу в тот момент, когда я открываю глаза и обнаруживаю, что нахожусь в спальне, к которой еще не привыкла. Что меня удивляет, так это то, что я остаюсь застывшей, не в силах дышать, даже после того, как ко мне возвращаются воспоминания.
Я должна была уже расслабиться, верно? Ведь я знаю, где и с кем нахожусь. Так почему же требуется так много времени, прежде чем я могу двигаться, дышать и нормально мыслить?