Прикосновение (Пьесы)
Шрифт:
С а л а е в (резко). Да говорите же толком! Что случилось?
В е р м и ш е в. Он бегал-бегал за ней, она бегала-бегала от него… А сейчас въезжает в поселок телега, а вместо дров они в ней лежат. Уговорил-таки. Настолько устали, что не заметили, как лошадь их тихо-тихо из леса в поселок привезла. Люди смотрят — посреди площади телега стоит, а они спят в обнимку. Плащом укрытые.
А н я. Кто это?
В е р м и ш е в. Андрей и Света. Вот тебе и дочь тайги. Типичная аморалка.
Салаев и Игорь смеются.
С а л а е в. А сейчас они где?
В е р м и ш е в. Дома у него. И еще такая наглость. Андрей проснулся, смотрит — люди вокруг — и даже не смутился. «Чего, говорит, уставились?.. А ну, пошли отсюда». Пришлось уйти.
И г о р ь. Вы тоже там были?
В е р м и ш е в. Ну конечно. Я хотел сделать ему замечание, но он и меня прогнал. Я считаю, что мы обязательно должны обсудить этот вопрос на собрании. Это типичная аморалка.
С а л а е в (продолжая смеяться). И что напишете в повестку дня? В протокол? Над вами же смеяться будут в управлении.
В е р м и ш е в. Правда?
С а л а е в. Конечно. Ничего себе тема для первого профсоюзного собрания! Даже не думайте.
В е р м и ш е в (уныло). Да, вы, пожалуй, правы. А я обрадовался… (Хлопает себя по лбу.) Да, я забыл вам сказать — Тимановский приехал. Я обогнал его, вот он.
Входит Т и м а н о в с к и й. Садится, сняв кепку.
С а л а е в. Ну, что ты молчишь?
Т и м а н о в с к и й. Все погорело.
С а л а е в. Как погорело?
Т и м а н о в с к и й. Вчера еще было нормально. А утром они запросили Москву, и в министерстве им сказали, что ни в коем случае не имеют права так сильно менять географию поисков. Это не в их компетенции. И даже министерство не имеет права решать этот вопрос. Это только через Госплан можно решить. Чтобы они включили Тургут в план разведок на семилетку. Короче, это вопрос не одного года.
Пауза.
С а л а е в (громко). Костя!
Из радиоузла выглядывает р а д и с т.
Костя, отключи рацию!
Р а д и с т. Что?
С а л а е в (спокойно). Отключи рацию. (Тимановскому.) А ты меня не видел. Не знаю, что с тобой произошло, ты заболел, неожиданно ушел в отпуск, запил — придумай сам, но ты меня не видел, ничего мне не говорил, и я ничего об этих переговорах с Москвой не знаю. Ничего!
Затемнение.
Геологический главк. В кабинете Салаева продолжается сцена, прерванная воспоминанием.
С а л а е в говорит по телефону. Т и м а н о в с к и й и ж у р н а л и с т с волнением слушают.
С а л а е в. Они ошибаются.
Г о л о с с е к р е т а р я о б к о м а. А они считают, что ошибаешься ты… До свидания.
Слышны отбойные гудки. Салаев вешает трубку.
Тимановский огорченно вздыхает.
С а л а е в (спокойно журналисту). Ты знаешь, я до сих пор газету «Бакинский рабочий» выписываю. И вот однажды, в шестьдесят первом году это было, я в Тургуте еще тогда работал, как раз шла подготовка к Двадцать второму, по-моему, партийному съезду, да, к Двадцать второму, ну, когда план народного хозяйства на двадцать лет рассматривали… Так вот, получаю очередной номер «Бакинского рабочего», смотрю — он очень красочно оформлен, весь в цвете, на одной странице написано красными цифрами: «1961 год», на другой, напротив, — «1981»; тут написано, что на сегодняшний день в Баку делается, а тут — что будет через двадцать лет: что построят, сколько нефти добудут, что в городе нового появится, какие достижения в науке планируются и так далее. А я тогда членом бюро райкома был. Звоню редактору нашей районной газеты и говорю ему: «Слушай, я газету из Баку получил, очень интересно они номер оформили, почему бы тебе не выпустить такой?» Он, конечно, обрадовался, поблагодарил меня. «Давайте, говорит, вместе оформим, вы факты лучше знаете». Ну, я согласился. Сели мы с ним и начали сочинять. Целую неделю работали. Написали, сколько нефти будет в Тургуте через двадцать лет, о том, что он из поселка превратится в город, что нефтепроводы будут построены по всей Сибири, институты научно-исследовательские откроются и вообще Сибирь станет нефтяной кладовой страны и даже какой-нибудь хант, или мансиец, или другой местный житель в космос полетит. Прекрасный получился номер.
В комнату заглядывает Л ю с я.
Л ю с я (обиженно). Фарид Керимович, Черкизов говорит, что занят и прийти не может… И опять грубит…
С а л а е в (улыбаясь). Ничего, Люся, не обижайтесь. Великим людям надо прощать их слабости. Я сам позвоню ему.
Люся уходит.
(Журналисту.) Извини, пожалуйста. (Набирает номер телефона.) Черкизова мне… Ничего, позовите… Поднимитесь ко мне… Да, сию минуту, да, срочно… но не позже. (Вешает трубку.) Выходит газета. Все рады, все довольны, я горжусь. Вдруг звонит мне редактор и плачет: «Что же вы со мной сделали, Фарид Керимович? Меня с работы снимают за прожектерство». Я туда, сюда — действительно снимают. Хорошо, Андрей Николаевич выручил, этот вот, с которым я сейчас говорил. Как раз только назначили к нам… (Улыбается.) Ну, а потом прошло время, и вдруг выясняется, что уже сейчас все, что мы там написали, перевыполнено раз в пять. Не в восьмидесятом году, а сейчас, сегодня. И Тургут городом стал, и Сибирь вышла на одно из первых мест в стране по добыче нефти, и все остальное свершилось. Только хант еще в космос не полетел. Ну, так до восемьдесят первого года есть еще время. Может, еще полетит, правда ведь? (Улыбается.)
Тимановский вздыхает.
Ж у р н а л и с т. Потрясающая история! Вот это материал!
С а л а е в. Так напиши.
Ж у р н а л и с т. Ну, что вы?! Вы не знаете нашего редактора. Никогда не напечатает.
С а л а е в (Тимановскому). А ты что приуныл?
Т и м а н о в с к и й. А чему радоваться?
С а л а е в. Жизни радуйся. Тому, что жив, здоров, работаешь. Остальное, дай бог, устроится.
Ж у р н а л и с т. Я понимаю, сейчас не та ситуация, но если можно, ответьте мне на один вопрос.
С а л а е в. Да, пожалуйста.
Начинает мигать лампочка на радиотелефонном пульте.
(Берет трубку.) Извини… Да, слушаю… Алло… Да, да, так, так. (Что-то записывает.) Замеряйте общий суточный дебит и пластовое давление, чтобы выяснить, есть там аномальное давление или нет… По той программе, которую мы составили, все выполнили?.. Обязательно делайте все по программе, пункт в пункт до конца. Понятно? А не то разгоню вашу комиссию. (Улыбается.) На черта она там сидит, если самодеятельностью занимается! Вот так вот… Ну привет. (Вешает трубку, журналисту.) Так какой у тебя вопрос?