Прикосновение смерти
Шрифт:
— У вас бывают провалы в памяти?
— Иногда.
— На протяжении каких-то периодов или временно, как минувшей ночью?
— По-всякому…
— Вы считаете себя алкоголиком?
— Приходится, если я пью как лошадь.
Нарколог заметила, что количество выпитого не является критерием алкоголизма. Критерий — это зависимость. Первый шаг на пути излечения состоит в том, чтобы осознать, что она не в состоянии самостоятельно преодолеть зависимость, то есть тягу к алкоголю, далее ей здесь помогут выработать совершенно новое отношение к своей зависимости.
— Каким образом?
— Ну, во-первых, киносеансы на тему алкоголизма,
Семнадцать недель… Ничего себе!
Нарколог поинтересовалась, не подвержена ли она приступам дурного настроения, не испытывает ли чувство тревоги. А это ей зачем? Линн насторожилась. Может, она ее в чем-то подозревает? Когда зазвонил телефон и консультант-нарколог, взяв трубку, подошла к окну и повернулась спиной к Линн, она прочитала на странице блокнота, лежавшего на столе: «Естественно, но как-то уклончиво… Подспудное чувство вины… Внешний вид удовлетворительный».
Когда консультант вернулась к столу, Линн спросила, можно ли ей позвонить своей приятельнице. Консультант объяснила, что ей необходимо сконцентрироваться на актуальной проблеме и не отвлекаться на посторонние темы, поэтому у Линн не будет никаких контактов вне центра в первые пять недель.
— Никаких контактов с внешним миром вообще? — Линн сделала большие глаза.
— Вы имеете право уйти отсюда в любое время, но, если остаетесь здесь, следует выполнять наши правила.
— А пока жизнь под замком, да?
— Вроде того. Наша задача — оградить вас от друзей, родственников, со всеми их лучшими побуждениями, а также от ваших прежних проблем. А держать вас взаперти мы не собираемся, — отчеканила консультант.
Линн почувствовала себя лучше, но постаралась не показывать этого.
Она рассматривала распятие на стене. Гипсовый Иисус на лакированном кресте… Судороги тела, вызванные болью, искаженное лицо… Трагично, конечно, но разве это так уж необходимо? Лучше бы просто крест…
Линн перевела взгляд на фотографию, увеличенную до размеров картины. Какая-то комната, захламленная старыми газетами и какой-то рухлядью… Похоже, это вестибюль какого-то здания, предназначенного на слом, где обычно ютятся уличные бродяги.
— Наш центр раньше был таким? — обратилась Линн к мужчине, сидевшему рядом с ней за столиком.
Помешивая кофе в чашке, он сказал:
— Не знаю. На фотографии, на мой взгляд, какой-то притон на Мичиганском проспекте.
Возможно, фотография висит на стене в качестве напоминания о былом либо для сравнения, пришла к выводу Линн. Что лучше — влачить свои жалкие дни в трущобах или посиживать здесь, в кафе реабилитационного центра на втором этаже, напротив холла с телевизором?
Столики в кафе были расставлены вдоль окон, выходящих на внутренний двор и волейбольную площадку. За стойкой продавались безалкогольные напитки, сигареты, стоял торговый автомат для продажи сладостей и пара кофейных автоматов на шестьдесят чашек кофе, с подносами, на которых стояли кувшинчики со сливками и горкой лежали пакетики с сахарным песком. Кофе был бесплатным, крепким и в неограниченном количестве.
После обеда Линн присутствовала на вводной лекции, посмотрела фильм под названием «Жизнь, лишенная духовного содержания» и сидела в кафе уже примерно час, размышляя о том, что предпринять в отношении Ювеналия. Поискать его или подождать, пока они случайно не встретятся. А тем временем она наблюдала за людьми, окружавшими ее.
Мужчины добавляли в кофе много сливок, клали много сахара, ели сладости, в особенности мятные конфеты, и курили. Некоторые втихаря скручивали собственные сигареты, и Линн сначала решила, что это косяки с марихуаной, но это оказался трубочный табак в синей упаковке, которую они то и дело доставали из заднего кармана брюк.
Народ в кафе не задерживался: уходили одни, приходили другие. Мужчин было явно больше, чем женщин. Причем среди женщин преобладали чернокожие.
Пара столов для игры в бридж пустовала. В помещении было жарко, даже при открытых окнах. Выглянув во двор, она увидела сидящих на освещенной солнцем скамейке возле лужайки четырех парней без рубашек и девушку в подрезанных выше колен обтрепанных джинсах и топе с завязками на шее.
Эдит, сидевшая напротив Линн, сказала:
— У них проблемы, знаете ли. А у кого их нет, но только наркотики и бормотуха, говоря по-простецки, быстренько сводят в могилу. Вы обратили внимание, что вам не дают никаких транквилизаторов, если, конечно, вы не полезете на стенку?
Мужчина, сидящий рядом с Линн, заметил, что он принимает в день шесть, восемь, а иногда и больше таблеток валиума.
Линн поинтересовалась, не раздражает ли кого-либо реклама пива прямо через дорогу. Не соблазняет ли она пациентов, находящихся на излечении?
Пивные алкоголики разрушают себе печень, а у него пиво вызывает головную боль, сообщил сосед по столу.
Эдит останавливала людей, представляя им Линн.
— Познакомьтесь! Это наша новенькая… Она поступила вчера. Сегодня выглядит уже гораздо лучше. Я ее старшая сестра.
Сутулый и тощий мужчина заметил, что он поступил три дня назад, и какой-то парень назвался его старшим братом, и с тех пор он не видел этого сукиного сына. Эдит покачала головой и заверила его, что она поговорит с консультантом. Мужчина сообщил, что он хотел позвонить в социальную службу округа Уэйн, но ему не позволили сделать это. Хотелось бы знать, каким образом он будет получать федеральную помощь для малоимущих, если там не знают, где он находится?
Спустя какое-то время в кафе ввалилась группа парней с тупыми, без всякого проблеска интеллекта лицами. Худосочные, в одежде явно с чужого плеча, они произвели на Линн удручающее впечатление. Похоже, эти алкаши опустились на самое дно жизни. Впрочем, только оттолкнувшись от дна, можно начать всплывать, вспомнила она высказывание Дороти Паркер. Что верно, то верно! Линн задумалась. Она-то, во всяком случае, знает свой удельный вес, и, видимо, поэтому у нее не получается прикинуться алкашкой. Что ж, посмотрим, какой финал готовит ей судьба, которая, похоже, и сама не знает, что ее ожидает.
Линн испытала странное ощущение, когда появился Ювеналий. Вот он вошел в кафе, обменивается репликами с присутствующими, идя от столика к столику в направлении кофейного автомата… Да, это он! Он ей знаком, не по описанию Вирджинии или Билла Хилла, а потому, что она как бы знает его давно, с детства, а теперь вот они встретились. Он, конечно, возмужал, но мало изменился с тех пор… Светло-каштановые волосы, спускающиеся на лоб… Худощавый… В ручной вязки джемпере в сине-красную полоску и джинсах. Дружелюбный, отзывчивый тип человека.