Шрифт:
1
Еще вчера Маше казалось, она будет счастлива, когда эта проклятая диссертация, наконец, ляжет на стол редактору. Защита прошла блестяще. Но радости не было. Вечная история: готовясь к очередному испытанию, Маша невольно включалась в изматывающую гонку. Она не умела соразмерять силы, чувствовала, что снова преодолеет барьер с превеликим запасом, а потом, измочаленная, будет не в состоянии радоваться победе.
– Я неисправимая трусиха, – признавалась она. Ее поздравляли с успехом. А ей хотелось остаться одной, расслабиться, всплакнуть от тоскливой боли в груди.
Выбравшись из банкетного
Крики чаек царапали воздух. То ли птицы звали друг друга, то ли просто визжали по-своему от наслаждения. Ну а волны, взбегая по гальке, заставляли «повизгивать» камушки.
Маша сняла босоножки и по зеленым от водорослей теплым и скользким, как будто намыленным, плитам спустилась к причальным мосткам. Медузы стояли в воде, не претендуя на тень, точно жирные капли в бульоне.
– Была бы медуза величиною с кита – подумалось Маше – я бы забралась в нее и оттуда смотрела на мир. Это был бы, действительно, «взгляд изнутри».
Перед глазами вдруг появилась спина. У края плиты сел на корточки человек в белых шортах, в белой рубахе, с кемельком на большой голове. Может быть человека тоже интересовали медузы. Спина и затылок его были невероятных размеров. Он встал, прошлепал босыми ногами к навесу, сутулясь, вернулся держа в руках по веслу, сложил их в ближнюю лодку, прыгающую у мостков на цепочке, не очень умело перелез через борт и долго-долго устраивался. Одно весло никак не вставало в уключину. Но человек не сердился, действовал основательно и с таким видом, точно в этом усматривал смысл всей жизни.
– Послушайте! Вы сломаете уключину! – крикнул издалека лодочник. – Вы не то весло взяли. Сидите. Я принесу.
Мужчины обменялись веслами. Пока человек в лодке возился с уключиной, лодочник – смуглый Аполлон в красных трусах – стоял, опираясь одной рукой на весло, а другой – подбоченясь.
– Орел! – подмигнула сама себе Маша, рассудив, что может быть скульптурные позы – самое привлекательное в профессии этого молодца. Вставив весла, человек в белой рубахе посмотрел на лодочника ясными глазами ребенка, как бы спрашивая: А теперь – все в порядке?
– Сейчас он отчалит! – испугалась Маша, подалась вперед и детским голоском попросила: «Дяденька, возьмите меня с собой». Человек протянул ей огромную кисть. «Дайте руку». Она ответила: «Я сама», прошмыгнув на корму.
– Далеко не заплывайте. Скоро начнет темнеть, – предупредил «Аполлон». Отвязывая цепочку, Маша слышала, как над ее головой, попискивая, перекатывались бугры мышц ожившего изваяния с веслом.
– Это невыносимо! – вздохнула она. – Как много на свете развелось красивых мужчин!
Свободное плавание началось. Весла пришли в движение, осыпав лодку осколками разбитого вдребезги «аквариума для медуз». Человек греб неловко. Но весла в ручищах его казались перышками. Он весело поглядывал на Машу, на берег, точно удивляясь, что можно перемещаться в пространстве, пользуясь такими нехитрыми приспособлениями. Уключины повизгивали. На дне лодки плескалась вода. В водяной пыли дрожала радуга. Рубаха гребца прилипла к телу. Ветер сорвал
– Куда мы плывем? – Маша старалась перекричать шум весел.
– Махнем на тот берег! – смеялся рыжий, щурясь от солнца и брызг. – Навались! – и так «навалился», что Маше сделалось жутко. Она видела, эта работа не только не утомляла гребца, а, напротив, возбуждала желание грести и грести. Прыгая по волнам, лодка уходила в море. На дне ее уже плескалось много воды. Маша хотела было поднять деревянный черпак, но не успела. Послышался резкий, похожий на выстрел звук. Белой щепой мелькнул обломок весла. Гребец, потеряв равновесие, повалился на борт. Воздух, пронизанный брызгами ухнул, раздался. Волна ударила, обняла и сразу же виновато и кротко, точно баюкая, зажурчала в ушах. Над головой, сквозь зеленую толщу темнел силуэт перевернутой лодки. Маша вынырнула чуть в стороне. На поверхности уже торчала рыжая голова. Кончив отфыркиваться человек спросил: «Все в порядке?» Как будто они здесь с полудня плескались в свое удовольствие. Маша ничего не ответила.
– Я сейчас, – пообещал рыжий и, окружив себя пеной и брызгами, шумно и неумело поплыл.
Она оглянулась и поняла, что своими силами до берега не добраться. От вышки лодочной станции их отделял длинный мыс. Вода здесь была холодная.
– Скоро надо ждать судорог, – подумала она профессионально, как врач, точно о ком-то другом, и легла на спину. Плыть к перевернутой лодке не было смысла: перспектива судорожного цепляния за скользкое днище не привлекала. Маша умела держаться на волнах. Она лежала, слегка шевеля ногами, стараясь не думать о том, что течение уносит их в море. Неожиданно ей показалось, что она здесь совсем одна. Стало жутко. Маша рванулась и невольно глотнула воды. Откашлявшись, она убрала с лица мокрые волосы и тогда увидела рыжего. Плывя за кормой, он, будто играя, раскачивал перевернутое суденышко.
– Большой ребенок, – подумала Маша… и в испуге шарахнулась: длинное красное тело выпрыгнуло из воды и плюхнулось с шумом обратно. Мелькнула ужасная мысль: «Акула!» Но Маша засмеялась, когда поняла, что произошло. Она с удивлением наблюдала за рыжим: каким-то чудом ему удалось перевернуть суденышко днищем вниз. Теперь над поверхностью воды была видна только кромка бортов. Он яростно взмахивал над головой черпаком, которым она так и не успела воспользоваться. Похоже было, что человек намеревается вычерпать воду. Но стоило черпаку погрузиться, как погружалась и лодка. После нескольких попыток, рыжий остановился, видимо, сообразив, что моря ему не вычерпать.
– Попробуйте еще раз, – предложила Маша. Вцепившись в корму и усиленно работая ногами, она старалась удержать посудину от крена. Черпак мелькал над водой, и лодка стала заметно всплывать. Видя, что дело подвигается, рыжий работал все энергичнее и не остановился, пока не задел весло. Черпнув бортом, шлюпка осела. Маша даже удивилась себе, что не испытывает досады на этого неловкого человека, хотя уже сильно продрогла. Она предложила поменяться ролями. Так быстро вычерпывать воду, как он, она не могла. Зато рыжий надежнее удерживал лодку. На этот раз борта поднимались над поверхностью медленнее.