Прикованная
Шрифт:
За одной из кроватных реек лежит скоба, я беру её в руку, примеряюсь… Осталось только заточить, и получится небольшой нож. И я даже знаю, обо что я её заточу, – хотя… с обеих сторон кровати рейки крепятся винтами, если скрутить гайку, то обнажится резьба: о рёбра этого винта и можно сточить край скобы.
Только терпение и время, терпение и время. И того и другого у меня предостаточно. А кроватный матрас сработает, как звукоизоляционная
Подушка под Глебом съехала набок. Она постояла немного, разглядывая его, спящего, и вышла в коридор.
– Пока, Глашка, веди себя хорошо, – Елена погладила кошку, которая тёрлась о её ноги и призывно мяукала, – ну что ты хочешь? Корм я тебе положила, веди себя тихо.
Чёрно-белая кошка внимательно посмотрела на неё и, будто понимая, замолчала.
– Вот и умница, – похвалила её Елена, – не скучай, я сегодня приду. Или завтра.
Вышла и медленно закрыла за собой дверь, чтобы та не хлопнула.
«Тарам-пампам, тарам-пампам», – напевала она, сбегая по лестнице.
Ух! За ночь дорога выстелилась серебристым полотном. И декабрь, нахохлившись заснеженными деревьями, стал праздничным и белым, как и положено предновогоднему декабрю. «Кажется, опоздаю». Елена завела машину, достала скребок и принялась очищать её от снега.
До Нового года оставалась всего неделя, и город был заполошен предпраздничной суетой. Люди носились, запасаясь продуктами: майонез, яйца, зелёный горошек – в промышленных количествах.
«Надо бы тоже закупиться», – подумала она, выруливая со двора. С Васильевского по утрам выбираться было непросто.
Было не очень понятно, можно ли считать, что они сошлись и живут вместе. Елена часто ночевала у Глеба, даже обзавелась полкой в шкафу и выдвижным ящичком в комоде, но периодически оставалась у себя – и они никогда это не обсуждали.
Елену терзали сомнения, и чем ближе был Новый год, тем сомнения становились навязчивее. Где, как и с кем встречать? Само празднование того, что ты стал на год старше и ещё триста шестьдесят пять дней ушли в небытие, казалось ей как минимум странным.
Кира, разумеется, собиралась прийти отмечать со своим Серёжей. Но компания, состоящая из неё с Глебом и дочери с женихом, казалась ей какой-то неестественной. Может, встречать отдельно с Глебом у него? Тоже как-то странно, хотя Кира, скорее всего, не расстроится.
Город встал, ежегодно для дорожных служб Петербурга наступление зимы – неожиданность. Елена барабанила пальцами по рулю своего старенького «Шевроле», когда пришло сообщение, – наверное, это Глеб.
«Дорогая Елена Васильевна, спасибо вам огромное за маму. У нас всё хорошо, мы постепенно восстанавливаемся и думаем об имплантации. Вы потрясающий врач! Спасибо вам от души! Вадим Лотов».
И вроде бы этот человек написал хорошие слова, но он написал на личный телефон, который она ему не давала. И откуда он его узнал?
Входя с приличным опозданием в кабинет, она наткнулась на Верочку, та ей улыбалась, едва не сияя.
– Что? Что такое?
– Букет, – медсестра отошла от стола, и стала видна пышная корона из алых роз, поставленная в кувшин, – может, вазу купить?
– Опять?! – Елена едва не вспылила. – Не слишком ли много букетов? Вера, уберите его куда-нибудь. Этот парень ещё и на мобильный мне пишет, хотя я номера ему не давала.
– Ой! – Верочка опешила. – Э-т-то я.
– Что? – не поняла Елена.
– Простите, это я дала ваш номер, я думала… что ничего такого…
Елена молчала.
«Вот идиотка!» – подумала она, но вслух, конечно, не сказала.
– Простите, простите… – Медсестра достала из кувшина розы и, капая водой на начальственный стол, унесла их прочь.
Как только за Верочкой закрылась дверь, Елена длинно выругалась. Она любила крепкие словечки, но использовала их только тогда, когда вокруг не было ни души.
Елена смотрела в окно, безнадёжно испорченный день помрачнел оттепелью, голые ветки проступили сквозь растаявшие белые кружева и мотались на ветру, постукивая о раму.
Снова пришла СМС, она нахмурилась, предвкушая очередное послание от Лотова, но это было совсем другое:
«Елена Васильевна, добрый день, я записал маму к вам на консультацию, через неделю. Стало хуже. Метастазы. Можно ли попасть к вам раньше?»
Сообщение пришло с незнакомого номера, и она не понимала, кто мог его отправить.
«Дубовец Светлана Афанасьевна», – прилетело вдогонку.
Елена покачала головой – писал застенчивый парень Ваня. Вероятно, и ему её телефон дала безалаберная Верочка.
Вон оно как… метастазы… Она открыла расписание, бегло просмотрела:
«В этот четверг сможете? В 14:00?»
«Да, спасибо», – он ответил мгновенно.
«Возьмите с собой все выписки и анализы».
«Обязательно».
Вернулась притихшая Верочка, Елена не стала спрашивать, кому ещё она умудрилась дать номер её мобильного, а просто сказала:
– Найдите мне карту Дубовец Светланы Афанасьевны.
Елена про себя снова произнесла это имя – вроде обычное, разве что фыркающее «Афанасьевна» чуть выбивалось из общей безликости.
Медсестра наморщила лоб:
– Она же выписалась давно. Бледная такая, с длинными некрашеными волосами?
– Не помню, как она выглядит, – Елена отмахнулась, – придёт в четверг на консультацию с сыном. Метастазы у неё обнаружили.
– А сын – Иван? Заикается и ходит в каких-то растянутых толстовках, – тут же вспомнила медсестра.