Принц Модильяни
Шрифт:
Ожидание скорой смерти в моем возрасте порождает ежедневную душевную боль. Слегка успокоить ее удается только с приходом сна. Как только наступает ночь, я ищу убежища в кровати с одной лишь надеждой – поспать.
К сожалению, у меня никогда не получается быстро уснуть. Я лежу под одеялом, читаю, думаю, но практически никогда не засыпаю сразу, как мне того хотелось бы. С недавнего времени мама готовит для меня настои трав в надежде преодолеть мою бессонницу, но мне хочется чего-то более сильного. Если бы мой сон не прерывался, мне было бы проще переносить дни.
Но и во сне иногда случаются приступы удушья, дыхание прерывается, и я просыпаюсь. Врач не связывает эти приступы с туберкулезом. Возможно, я просто боюсь умереть во сне.
Я тайком провел эксперимент –
Не думаю, что мама одобрила бы мое поведение, если б узнала. Она говорит: чтобы вылечить туберкулез, нужно хорошо есть и избегать всего, что отнимает силы. Поэтому алкоголь запрещен, и будет лучше, если никто не узнает, что я тайком выпиваю, иначе вина мне больше не видать. Но я убежден, что туберкулезу наплевать на все эти предосторожности.
Мама поняла, что живопись может отвлечь от терзающих меня мыслей (хотя в то же время она знает, что живопись может и принести мне страдания, особенно если обнаружится, что у меня нет таланта).
– Дедо, мне нужно во Флоренцию – подписать контракт с моим издателем. Ты мог бы поехать со мной. Хочешь?
– Очень!
– Скажешь маэстро Микели, что тебя не будет несколько дней. Попроси у него совета, что посмотреть во Флоренции.
– Лодки и лошадей.
Мама улыбается, улавливает мой сарказм, но не отвечает.
– Я сам знаю, что посмотреть во Флоренции. Мне не нужно у него спрашивать.
Флоренция. 1901
– Синьора! Тот, кто снес часть городской стены, – просто сумасшедший.
В гостинице, где мы сняли комнату, портье изливает душу моей матери.
Оказывается, когда-то Флоренция была столицей Италии; я не знал об этом. Недолго, но была [4] . В те годы здесь затеяли масштабные работы по перепланировке [5] старого города: сносили целые кварталы, прокладывали новые улицы. Флорентинцы говорят, что раньше было лучше, – но, как известно, люди всегда предпочитают, чтобы ничего не менялось.
4
Шесть лет, с 1865 по 1871 годы, Флоренция была официальным центром Итальянского королевства – вслед за Турином, первой столицей объединенной Италии, и вплоть до присоединения Рима.
5
Недолгий период в статусе столицы оставил большой и неоднозначный след в облике города: была снесена часть исторического центра («чрева» города) с еврейским гетто, рынком и множеством высоких жилых башен. На этом месте (нынешняя Площадь Республики) был задуман помпезный и чуждый флорентийской архитектуре квартал в пьемонтско-туринском стиле.
– Наш город был таким красивым!..
– Он и сейчас красивый.
– Флорентинцы так любили городские стены и Меркато Веккьо! [6] Не было никакой необходимости перестраивать город, как это сделал Поджи.
– А кто это?
– Архитектор, точнее – «градостроитель», как он сам себя называет… Его все ненавидят.
– Я не могу оценить разницу между «до» и «после» этого Поджи. Но во Флоренцию приезжает много людей, и для владельцев гостиниц современный и обновленный город – это же хорошо?
6
Mercato Vecchio (итал. Старый рынок) – бывшая площадь во Флоренции, где располагался главный рынок.
– Нас и так много, а из-за туристов стало вообще не продохнуть! Знаете, сколько нас? Только флорентинцев – около пятидесяти тысяч. Плюс иностранцы, которые приезжают в отпуск, плюс те, кто сюда переехал насовсем из-за красоты города, и те, кто живет в окрестностях. Особенно много англичан, скоро тут будут одни англичане…
Мы не спеша прогуливаемся, наблюдая за жизнью флорентинцев, и не находим подтверждения словам портье в том, что видим вокруг: люди – мирные, трудолюбивые, спокойные. Рабочие в синей или коричневой спецодежде спешат на фабрики и стройки, мебельщики выставляют посреди улицы свои столы и шкафы для посуды. Мама говорит, что особенно славятся своим мастерством флорентийские портные и те, кто работает с кожей. В каждом квартале – свои ремесленники: например, ювелиры располагаются на Понте-Веккьо [7] , а плотники – на виа Маджо.
7
Ponte Vecchio (итал. Старый мост) – единственный из исторических мостов Флоренции, не разрушенный во время Второй мировой (прочие были взорваны немцами). Расположен в самом узком месте реки Арно – первый деревянный мост появился здесь еще в древнеримскую эпоху; с тех пор мост несколько раз перестраивался, разрушался наводнениями и восстанавливался, «современная» его версия была построена в 1345 году. Отличительная черта Понте-Веккьо – дома и торговые лавки, теснящиеся по обеим его сторонам.
Мужчины и женщины здесь интереснее и привлекательнее, чем в Ливорно. Дам сопровождают внимательные и деликатные спутники, открывающие перед ними двери и подающие руку с искренним уважением. Я озираюсь по сторонам – как провинциал, который всему изумляется.
– Мама, мне здесь все нравится!
– Ты еще ничего не видел, – смеется она. – А теперь пойдем есть десерт.
Мы идем в кафе Delle Colonne. Его так назвали, потому что богато украшенный потолок подпирают четыре пилястры. Здесь чудесная, полная жизни атмосфера.
И у меня еще ни разу не случился приступ кашля. Может быть, средство для излечения чахотки – это красота?
Я чувствую запах тосканских сигар – тот же аромат, что у сигары, которую мне подарил утонченный синьор в том роскошном борделе. Мне очень нравится этот запах – это все равно что курить шоколад.
Мне хочется курить. Но я не скажу об этом маме; я никогда никому не расскажу об этом.
Следующее кафе – Paszkowski [8] , в стиле парижских и венских кофеен. Освещение масляными лампами и табачный дым создают теплую атмосферу с золотистым свечением. Здесь делают отменные десерты и мороженое с множеством вкусов. Я наедаюсь до отвала.
8
Paszkowski («Пашковски») – историческое кафе, одна из главных культурных точек на карте Флоренции последние 150 лет. Paszkowski открылся в 1846 году на площади Республики как пивная, вскоре сменил формат на кафешантан, а к началу XX века стал модным литературным салоном Италии, местом встреч писателей и интеллектуалов, политиков и художников. В 1991 году был объявлен национальным памятником. Сейчас здесь по вечерам на террасе проходят живые концерты местных групп с совершенно непредсказуемым репертуаром – от оперы до трибьютов Фредди Меркьюри.
Мама постоянно смеется, ей весело; я очень давно не видел ее такой спокойной. Для нее важно, чтобы я съел как можно больше. Она считает, что туберкулез лечится едой. Я не очень-то верю в это, потому что, когда я переедаю, у меня вздувается живот – и мне тяжело дышать. Но мама настаивает, и если для ее счастья я должен есть – то буду есть, пока не лопну.
– Дедо, давай вернемся в гостиницу, я хочу спать. Твоя мама уже не девочка.
– Моя мама – настоящий генерал! Во сколько ты завтра встречаешься с издателем?
– Я могу прийти в любое время.
– Можно я погуляю, пока у тебя будет встреча?
– Если только в центре.
– Да, конечно, я буду в центре.
– А после обеда пойдем в Галерею Уффици – так что ты не должен быть уставшим, хорошо?
Слышу мамино тяжелое дыхание, она похрапывает. Я, как обычно, не могу заснуть. Кроме того, я переел и все еще возбужден тем, что увидел за день.
Я должен выпить. Если я не выпью, я не усну и буду фантазировать до самого утра. Не представляю, как это сделать. Дома все просто – я тихо проскальзываю на кухню, пью и возвращаюсь в постель. А тут что мне делать?