Принц Модильяни
Шрифт:
Я поднимаюсь, тихонько подхожу к двери, отпираю замок и медленно, бесшумно открываю дверь. Мама спит. Я выхожу из номера, спускаюсь по лестнице и подхожу к стойке. Там сидит портье, который нас заселял, и что-то пишет в регистрационном журнале. Он поднимает взгляд и замечает меня.
– Чем могу помочь?
– Я не могу уснуть.
– А твоя мама?
– Она спит, везет ей.
– А ты почему не спишь?
– Я объелся.
– Хочешь воды?
– Да, спасибо.
Портье поднимается, исчезает на пару секунд за шторкой и вновь появляется
– Вот.
У меня нет никакого желания пить воду, но я делаю над собой усилие.
– А вы не будете пить?
– Я? – Он улыбается и указывает на стоящий рядом с журналом, в котором он делает записи, стакан с янтарным напитком.
– Что это такое?
– Это французская вещь. Все, что произведено во Франции, – просто отличное. Это называется арманьяк.
– Похоже на имя мушкетера.
– Кого?
– Атос, Портос, Арамис и Арманьяк… Знаете «Трех мушкетеров»? Французский роман Александра Дюма.
– Ты шутишь?
– Нет. Первые три – это настоящие имена. И еще есть Д’Артаньян.
– О нем я слышал.
Я улыбаюсь и смотрю на его стакан.
– Арманьяк вкусный?
– Отличный, легко пьется, просто чудо.
Он делает глоток и испускает глубокий вздох.
– Крепкий?
– Да.
– Какой у него вкус?
– Вкус арманьяка. Вкус, который есть только у него.
– Можно мне понюхать?
Он протягивает мне стакан, я подношу его к носу и вдыхаю аромат. Это что-то похожее на смесь лакрицы, шоколада, табачного дыма, дерева и меда.
– Здорово…
– Когда вырастешь, тоже будешь пить арманьяк. – Он забирает стакан и отхлебывает еще, а я стою молча и не ухожу.
– Можно я останусь здесь? Составлю вам компанию.
– Мне нужно закончить работу. Много расчетов, а я не так уж хорошо справляюсь с цифрами.
– А я – да. Я могу вам помочь.
– Правда? Спасибо.
Он улыбается и дает мне взглянуть на тетрадь с расчетами.
– Доходы и расходы. Это отчетность для хозяина, она ему нужна завтра утром.
– Я могу сделать, если хотите.
– Нет, я не могу тебе это доверить… Если ты ошибешься, хозяин мне завтра глаза выцарапает.
– Давайте тогда я посчитаю, а вы проверите?
– Да, так, пожалуй, будет проще… Раз уж ты в этом понимаешь.
Я склоняюсь над тетрадью и протягиваю руку за стаканом воды, делаю глоток и ставлю стакан рядом с арманьяком.
– Давайте начнем с расходов. У вас есть карандаш?
Пока он отворачивается, чтобы взять карандаш, я притворяюсь, что тянусь за стаканом воды, в действительности же быстро хватаю арманьяк и делаю большой глоток. Спустя мгновение будто тысяча иголок впивается в меня. Я кашляю, внутри вспыхивает пожар. Я не ожидал ничего подобного.
– Ты водой поперхнулся?
– …Да.
– Я всегда говорил, что от воды нет пользы.
– Тогда… дайте мне арманьяк?
– Что?.. Об этом не может быть и речи.
Он передает мне карандаш. Я подсчитываю и записываю число в конце столбца.
– Готово.
– Уже сделал? Какой ты шустрый.
– Перейдем к другой колонке?
Мы с портье подружились – и вскоре стаканов с арманьяком уже два. Я обнаружил ошибки в предыдущих расчетах, и теперь он считает меня своим персональным героем.
Наконец мы заканчиваем подсчеты. Я выпил достаточное количество алкоголя и уже могу вернуться в комнату с надеждой уснуть, – но почему-то медлю, не ухожу и продолжаю слушать портье, который пьет и говорит без остановки. Он довольно пьян и погружен в себя, налил мне арманьяк три раза, даже не обращая внимания на это, – он как река, вышедшая из берегов.
– Завтра утром я буду гулять один в центре.
– А твоя мама?
– У нее встреча по работе.
– Только не ходи по ту сторону Арно. Не переходи через мосты. Если окажешься в квартале Сан-Фредиано, можешь попасть в беду.
– Сан-Фредиано?
– Да, это по соседству с большим кварталом Санто-Спирито. Его называют «темным» районом. Держись от него подальше. Мама тебе не говорила об этом?
– Нет. Это опасное место?
– Очень опасное. Это самый проклятый район Флоренции. Полон преступников, настоящий гадючник. Представляешь, даже полиция не может за ними уследить. О «темном» районе не надо было бы рассказывать приезжим, потому что у всех возникает непреодолимое желание отправиться туда. Особенно у англичан, которые убеждены, что их ничем не удивишь. В Сан-Фредиано идет война: с одной стороны спекулянты, которые хотят все снести и выгнать жителей, чтобы реконструировать квартал, а с другой – живущие там люди, которые обороняются от нападок собственников строительных компаний.
– Они против собственников? Значит, они социалисты, как мой брат.
– Командуют анархисты в черных рубашках и красных платках. Если там появятся социалисты, их прогонят дубинками.
– Но социалисты тоже против собственников.
– На словах. В этом районе недостаточно быть социалистом, нужно быть бунтарем. Пятая часть населения стоит на учете в полиции.
– А вы откуда всё это знаете?
– Я из этого района, я там родился и вырос. Знаешь, что они делают с такими, как ты? Избивают, забирают одежду, а если человек умирает – прячут тело. Полиция может вмешаться, только если отправит туда десятки агентов; если их будет слишком мало, их просто уничтожат.
Он подливает себе арманьяк и, не задумываясь, хочет наполнить и мой стакан.
– Нет, спасибо, мне достаточно.
Охваченный возбуждением, он продолжает рассказывать:
– Как только приближается полиция, сотни разъяренных вооруженных мужчин и женщин выходят на улицу, они блокируют улицы.
– А кто там живет?
– Воры и убийцы. Беспринципные люди, но хорошо организованные. Могут ускользнуть от любого надзора благодаря тайным переходам и убежищам.
Я смотрю на него, восхищенный и околдованный этой историей преступного мира.