Принц на белом костыле
Шрифт:
— Бракованный пистолетик-то, — буркнула я. — Даже предохранителя нет.
Может, он и был, даже скорее всего был, только я его не нашла. Открыв дверцу машины, я дрогнувшим голосом произнесла:
— Пошли, что ли?
Чтоб придать себе бодрости, Клавдия еще раз выругалась и покинула салон.
Не сговариваясь, мы пошли в ту сторону, где вдалеке одиноко светил фонарь. Идти было тяжело. Ноги вязли в снежной каше, намешанной колесами автомобилей. К тому же дул пронизывающий ветер,
Я продвигалась вперед маленькими шажками. Пистолет лежал в правом кармане и своей тяжестью мешал ходьбе. Позади, вцепившись мне в руку, как голодная медицинская пиявка, тащилась Клавдия. Она тихонько поскуливала, временами переходя на народную речь с ее крепкими выражениями.
Внезапно мне послышался негромкий стон.
Я встала как вкопанная, силясь понять, так ли это на самом деле.
— Афанасия, ну, ты что? — тут же заныла Клавка. — Пойдем обратно, а?
— Тихо ты, вражье семя! — повысила я голос. — Слышишь?
Сестра, обидевшись на «вражье семя», заткнулась. Кругом было тихо, вдалеке прогрохотала электричка, и снова пала тишина. «Показалось?» — мелькнула мысль. Словно опровергая ее, стон повторился.
— Вот, вот! Клава, ты слышала?!
— Ага! — Клюква готовилась немедленно рухнуть в обморок. Она даже присела от страха.
Однако сила воли у сестрицы чудовищная, имен-, но поэтому Клавка не рухнула, а только пролепетала:
— Это, наверное, собака какая-нибудь.
С кошками подралась, теперь раны зализывает.
Афонь, ты не Айболит, помочь ей все равно не сможешь… Поехали домой, а?
— Сейчас, Клав, я только одним глазком гляну, что там за собака стонет человеческим голосом.
Слабо ориентируясь на звук, я отправилась на поиски. Для этого пришлось протиснуться в щель между двумя гаражами. Не такое это простое дело, как оказалось. Между гаражами машины не ездят, дорогу не утрамбовывают, а еще владельцы гаражей иногда чистят снег с крыш своих машинохранилищ… Легко догадаться, куда этот снег попадает!
Протиснувшись между гаражами и набрав полные сапожки (и не только!) снега, я наткнулась на тело. С первого взгляда оно, это тело, казалось совершенно безжизненным. Мужчина лежал на спине, раскинув руки и ноги в стороны, словно загорал под крымским летним солнцем.
Клюква, оставшаяся стоять на «шухере» по ту сторону щели, нетерпеливо попискивала.
"Так, — думала я. — Если он стонал, значит, не труп. Покойники, они ведь молчаливые, стонать не могут. И правильно, чего им стонать?
У них ухе другие заботы. А этот точно стонал, я слышала своими ушами, Клюква слышала, следовательно, все в порядке. Просто человеку стало плохо. Вот и все дела".
Рассудив таким образом, я склонилась над мужчиной. Он действительно был жив, только очень плох. Под его головой, лежащей на снегу, темнело какое-то пятно.
— Эй, вы живы? — задала я глупый вопрос.
Понимаю, что глупый, но ведь следовало как-то начать разговор. Впрочем, как и следовало ожидать, мужчина мне не ответил. Однако он застонал. Я обрадовалась и бросилась к проходной щели:
— Клавка, он жив! Это мужчина, ему срочно нужна помощь. Ты лезь сюда, посторожи его.
Так, на всякий случай, чтоб он вдруг не умер или еще чего… А я подгоню машину поближе, и мы отвезем беднягу в больницу.
Так и сделали. Клавка присела рядом с бесчувственным телом мужчины, взяла его за руку и прошептала:
— Потерпи, сердешный! Сейчас в больничку поедем, там тебя вылечат…
Я торопливо шагала к машине, спотыкаясь и изредка падая. В очередной раз растянувшись в снежном месиве, я громко выругалась:
— Степка, сволочь! Я тебе это припомню!
Наконец я добралась до машины. С трудом, дрожащими руками вставила ключ в замок зажигания. «Девятка» поскрипела немного, но заводиться не пожелала. Представив, что в нескольких сотнях метров отсюда на снегу лежит мужчина без сознания, а рядом умирает от страха Клавка, я от жалости к ним обоим, ну и к себе, разумеется, тоже, заревела.
— Степка, ты сволочь! — шмыгнув носом, повторила я еще раз и предприняла очередную попытку завести машину.
На этот раз двигатель заработал. В свете фар гаражи не казались уже такими страшными.
Я внимательно всматривалась в их очертания, стараясь обнаружить знакомую щель и очень боясь, что не смогу ее найти.
— Ага! Вот она, — обрадовалась я.
Из машины я выскочила, словно меня подбросила мощная пружина. Предстояло самое сложное: перенести мужчину в машину, вернее, протиснуть его тело через узкий проем между гаражами.
— Клава! Клавочка!! Я уже здесь, я уже иду!
Странное молчание было мне ответом. Это не просто настораживало, это здорово пугало.
Клавка вообще болтливая от природы, а в критических ситуациях ее просто не унять. Молчание сестры могло означать только одно: Клавки там нет. Но такого просто не могло быть! При всей вредности характера Клавдия обладала огромным чувством ответственности, она не могла покинуть свой пост просто так. Неужели что-то случилось?! Эта мысль больно стучала в виски, и с криком «Клюква, я тебя спасу!» я бросилась на штурм щели, как на амбразуру вражеского дзота. Слезы обильно орошали лицо, казались горячими на холодных от мороза щеках.