Принц прессы

Лоуренс Селена

Он сделал глубокий вдох и приготовился.

— Давай, — наставлял его Алекс, развернувшись к старинному Oldsmobile Cutlass, который сложился чуть ли не в пополам на тротуаре у лужайки Белого дома. Он перешагивал через битое стекло и искореженные части металла, кивая в знак одобрения, заметив мимолетно, что Алекс все снимает. Он подошел к машине, рядом с которой трудились спасатели, и ему показалось что-то знакомым в старом пикапе Subaru, но он не мог точно вспомнить что именно.

Алекс точно следовал за ним, на шаг позади, поэтому он видел тоже, что и Маркус,

но при этом снимал. Телесеть распространит отснятый материал вместе с репортажем Маркуса по всей стране, как раз во время ночных новостей по всем часовым поясам.

В десяти футах Маркус увидел, как работают спасатели, но был еще достаточно далеко, чтобы разобрать, что там происходит. Под прожекторами, которые они установили, вся площадь купалась в холодном белом свете, который глушил любой цвет, кроме темных пятен крови, размазанных в разных местах по асфальту. Он остановился и посмотрел, чувствуя с левой стороны от себя Алекса, готового броситься в самое пекло. Спасатели использовали «Челюсти жизни» и делали все, чтобы открыть дверь со стороны водителя. Маркус повернулся к Алексу, поправил галстук и протянул руку, чтобы взять микрофон.

— Ты готов? — спросил Алекс.

— Да, — ответил Маркус, но прежде чем он успел заговорить на камеру, раздался скрежет металла у него за спиной. Он опять повернулся туда, спасатели сорвали последнюю металлическую деталь машины и стали вытаскивать водителя. Маркус увидел молодого парня, его руки и ноги самопроизвольно болтались, похоже, что он был или в бессознательном состоянии или мертв. Толпа вокруг задержала дыхание, пока подростка, наконец, вытащили из перекореженной машины. На его волосах была кровь, одежда была разорвана, в некоторых местах еще торчал метал и стекла, несомненно, у него на лице и руках тоже могли быть осколки. Потерпевшего уложили на носилки и покатили прочь от покореженной машины.

Маркус взглянул на него, как только носилки проезжали мимо, он в упор смотрел в лицо Дэвида Эриксона.

Рене влетела через двери больницы, ничего не видя перед собой от ужаса. Ей позвонил Дерек, она даже не спросила, почему или откуда он узнал. Он сообщил, что произошла ужасная авария перед Белым домом, и Давид был доставлен без сознания в больницу. Спасателем пришлось применить «Челюсти жизни», чтобы вытащить его из машины. Рене испытала ужасную боль, словно ее сердце разбилось на тысячу осколков. Она не стала будить маму, поскольку мать ничем не могла помочь, ей станет только еще хуже от этого стресса.

— Пожалуйста, — крикнула она женщине, стоящей за стойкой регистрации в лобби центра неотложной скорой помощи. — Мой брат был доставлен сюда. Авария. О Боже, ему всего семнадцать.

— Сожалею, мэм, но мне необходимо больше информации, чтобы найти его среди пострадавших и информировать вас о его состоянии здоровья. Прошу вас, заполните эту форму…, — она передала ей клипборд с прикрепленной анкетой, — на первой странице и на обороте, и мы сообщим вам о его состоянии как можно скорее.

Рене стояла, словно контуженная, тупо пялясь на форму у себя в руке.

Слезы уже наполнили ее глаза, и она поняла, что никак не в состоянии остановить их.

— Вот, — сказал мужской голос позади нее. Она повернулась и обнаружила Маркуса, со страданием смотревшего на нее, это было последней каплей. Она расплакалась, и рыдания выходили из нее с такой силой, она даже не могла предположить, что такое возможно.

— Господи, — прошептал Маркус. — Иди сюда. — Он крепко обнял ее за плечи, осторожно забрал клипборд из ее рук и направился с ней на диванчик, стоящий в дальнем конце зала ожидания.

Посадив ее и пододвинув к ней коробку с бумажными салфетками Kleenex, он сказал:

— Я сейчас вернусь и отведу тебя к нему. Обещай, что будешь ждать меня здесь? — она кивнула, все еще не в состоянии говорить, пытаясь дышать, чтобы успокоиться. Внутри испытывая жуткий страх и боль, она словно заморозилась и больше ничего не чувствовала. Ей казалось, что когда она узнала о диагнозе свой матери, никогда раньше она не была так напугана и думала, что хуже быть уже не может. Оказывается, она ошибалась.

Появился Маркус, к Рене вернулась способность соображать, слезы отступили, и она вновь обрела способность дышать. Она усердно старалась сдерживать дрожь, колотившую ее, и сохранить чистый ум, чтобы понимать, что он ей говорил. Он сел рядом и взял ее за руку, убрав скатившуюся прядь с ее лица.

— Кое-кто придет сюда через пару минут, чтобы точно рассказать о состоянии Дэвида. Может мне что-нибудь тебе принести? Воды или кофе?

Рене отрицательно покачала головой.

— Нет, спасибо. Но как может ко мне кто-то выйти, если я не заполнила формы?

— Позволь мне позаботиться об этом. Ты же будешь держаться, чтобы понять, что тебе будет говорить врач.

Она кивнула.

— Дерек тоже позвонил тебе? — спросила она, вернувшись к здравомыслию и задав вопрос, удивляясь про себя, что ее спаситель делает здесь.

Маркус почесал голову и сочувственно посмотрел на нее. Наконец, он наклонился вперед, поставив локти на колени.

— Нет. Я звонил ему, — он посмотрел ей в глаза, с сочувствием. — Я был там, делал репортаж.

— О, Боже мой, — она поняла, что он все видел, видел, как вытаскивали Дэвида из покореженной машины. — Ты видел его?

Маркус медленно кивнул.

— Да. Не буду врать, Рене. Все выглядело не очень хорошо.

Она прижала руку ко рту, пытаясь заглушить начавшиеся всхлипывания.

— Хорошо, — с трудом пробулькала она.

— Мистер Эмброуз? — они оба подняли головы, перед ними стоял молодой доктор, с вымученной улыбкой на усталом лице.

Маркус встал, помогая подняться Рене, обняв ее за плечи, чтобы как-то поддержать.

— Да, это сестра Дэвида Эриксона, Рене. Ей необходимо узнать о состоянии брата.

Молодой врач кивнул.

— Ваш брат был доставлен сорок минут назад, у него тяжелые травмы вследствие автомобильной аварии. Он был без сознания, когда прибыл, мы сейчас проводим осмотр на предмет внутренних повреждений, включая отек или кровоизлияние в мозг.