Принц шутов
Шрифт:
Снорри вскочил на стол слева и пробежал по всей его длине, отрубил голову одному, сидящему за ним, и раскроил лицо человеку напротив, что был ближе к очагу. Он спрыгнул в самую толпу у очага, размахивая топором. Люди Хардангера разбежались по залу, хватаясь за оружие и пытаясь отодвинуться от Снорри, но натыкались на близнецов, с бешеной скоростью кромсающих плоть широколезвийными топорами.
Один близнец упал — черноволосый викинг рассек ему шею топором. Этот тип был пугающе быстр, высок и худ, мускулы выступали канатами на грязных руках. Туттугу побежал вперед, крича, словно охваченный невыносимым ужасом, и обрушил топор на грудь
Алые дуги изукрасили дальнюю стену зала. Очаг шипел от брызг крови — в нем догорала чья-то рука. Люди шарахались от стальной молнии в руках Снорри, у иных зияли раны, вываливались кишки, другие орали, и кровь из отрубленных конечностей била струей в потолок в пяти метрах над головой. Кто-то еще бросался на Снорри и ундорет, с мрачной решимостью размахивая топором.
Шум, вонь, яркие пятна. Комната закружилась перед глазами, грохот то становился громче, то затихал, время словно замедлилось. Туттугу вытащил свой узкий топор из затылка противника. Я услышал, как хрустнула кость и хлынула кровь, человек упал, вскинув руки, лицо потемнело от ярости, а не от понимания того, что его убили. Здоровенный рыжеволосый мужик с двуручным мечом бросился на Туттугу. У меня за спиной трое спрыгнули со столов, два справа, один слева, желая напоить клинки. Дверь слева от очага распахнулась, выплевывая еще отряд викингов. Предводитель был в стальном клепаном шлеме с наносником. Тот, что шел сразу за ним, поднял большой круглый щит с шипом посередине. Позади толпились еще люди.
Копье протаранило грудь одного из близнецов, бросившегося к дверям. Удар был такой силы, что его отбросило назад, светлые волосы взвились. Кровь хлынула на меня, попала в глаза и в рот, я почувствовал вкус соли и меди. Я услышал крик и понял, что кричу я сам. Красные викинги наседали с обеих сторон, а я смотрел на них из-за алой завесы. Меч мелькнул…
— Ял? — услышал я сквозь грохот в ушах, бешеный стук в груди и боль каждого вдоха. — Ял?
Я видел камни пола, залитые кровью, и черные концы собственных волос, висящие перед глазами, мокрые.
— Ял? — голос принадлежал Снорри.
Я стоял. Рука все еще сжимала меч. Стол справа, стол слева. Окровавленные трупы — под столами, на столах.
— Ял? — беспокойно спросил Туттугу.
— Он в порядке? — произнес кто-то из близнецов. Возможно, уже просто Эйн.
Я поднял глаза. Трое ундорет смотрели на меня с безопасного расстояния. Снорри косился на дверь, откуда пришло подкрепление.
— Берсерк! — Эйн ударил себя кулаком в грудь.
Снорри ухмыльнулся.
— Начинаю понимать героя и дьявола с перевала Арал!
Его тюленьи шкуры были разорваны на бедре и открывали ужасную рану. Другой глубокий порез был в мышце на стыке плеча и шеи, и он сильно кровоточил.
Моя свободная рука тряслась. Я огляделся. По всему залу валялись мертвые тела. У очага они лежали кучами. Арне сидел на столе рядом со мной, мертвенно-бледный, щека была так распорота, что я видел гнилые зубы, половина которых была выбита. Расползающаяся вокруг него красная лужа подсказывала, что состояние зубов — наименьшая из его забот. Рана в бедре задела глубоко лежащую артерию.
— Ял. — Он осклабился, слова с бульканьем выходили из раны на лице. Он соскользнул вниз, почти грациозно. — Но выстрел был хорош, да… Ял?
— Я… — У меня срывался голос. — Отличный выстрел, Арне. Лучше не бывает.
Но Востроглазый уже не слышал. Вообще уже ничего не чувствовал.
— Снорри вер Снагасон!
Из двери за очагом донесся рев.
— Свен Сломай-Весло! — крикнул в ответ Снорри. Он поднял топор и шагнул к очагу. — Ты должен был знать, что я вернусь. За своей женой, своим мальчиком, чтобы отомстить. Зачем ты вообще продал меня?
— О, я знал. — Казалось, Сломай-Весло был доволен, и из-за этого, теперь, когда хаос в моей голове улегся, все страхи вернулись из темного угла, куда их загнало безумие боя. — Было бы нечестно лишать тебя этого боя, верно? А мы, люди Хардангера, любим золото. И разумеется, у моих новых хозяев серьезные траты. Эликсир, который нужен им в этих морозных краях, включает редкие аравийские масла. За такую экзотику нужно хорошо платить.
Даже в помрачении я понял смысл издевки. Снорри сказали, что своей собственной плотью и поражением он оплатил этот ужас. Что бы ни говорили о Сломай-Весле, никто еще не называл его дураком.
Эйн, Туттугу и я встали рядом со Снорри. За дверью было другое помещение, большую часть которого мы не могли разглядеть. Красный викинг лежал наполовину в одной комнате, наполовину в другой с расколотой головой. Эйн вытащил из брата копье — из Трира, если порядок был соблюден.
— Более того, Сломай-Весло, ты мог убить меня и все равно получить как минимум девять десятых своего кровавого золота. — Снорри помолчал, словно ему было трудно задать вопрос. — Где моя жена? Мой сын? Если ты их…
Он захлопнул челюсть, исчерпав слова, на скулах заходили желваки.
Туттугу поспешил перевязать бок Снорри лоскутами от плаща, Эйн удерживал норсийца на месте. Снорри сдался — рана в плече скоро лишит его сил, если не остановить кровь.
— Более того… — повторил Снорри.
— Это так. — В голосе Свена прозвучала печальная нотка. Вопреки своей репутации, он говорил… как король, вещающий с трона. У Свена Сломай-Весло был голос героя и мудреца, и он обвил нас, словно заклинание. — Я пал. Ты это знаешь. Я это знаю. Я согнулся на ветру. Но Снорри? Снорри вер Снагасон все еще прям и чист, как осенний снег, будто он явился из саг, чтобы спасти нас всех. И, кем бы я ни был, Снорри, в первую очередь я викинг. Саги нужно слагать, у героя должен быть шанс выстоять долгой зимой. Мы — викинги, рожденные выстоять против троллей, ледяных великанов, моря. Даже против самих богов. Давай, Снорри. Покончим с этим. Только ты и я. Пусть твои друзья будут свидетелями. Я готов.
Снорри подался вперед.
— Нет!
Я схватил его за руку и потянул назад изо всех оставшихся сил. Проклятие полыхнуло между нами, в результате ему порвало в клочья рукав, а меня отбросило на стол, в глазах помутнело от темных пятен и вспышек света. Ноздри втянули паленый воздух, и я словно опять очутился на улице Вермильона, по которой бежал, словно за мной гнался сам Сатана, и камни трещали у меня за спиной.
— Хель, зачем ты?..
Снорри развернулся ко мне.
— Я знаю… — прозвучало шепотом. Я прокашлялся и снова заговорил: — Я знаю ублюдков.