Принц шутов
Шрифт:
Когда внизу остался лишь Туттугу, мы подняли на веревке заплечные мешки, а потом втащили и самого толстяка. От этого последнего усилия я хоть немного согрелся. Я помог Туттугу встать на ноги после весьма неловких попыток протиснуться между зубцов.
— Спасибо.
Он быстро и нервно ухмыльнулся и вытащил из-за спины топор. Необычное оружие, похожее на клевцы, пробивающие броню и распространенные на юге.
На шершавом льду под ногами оказались брызги крови стража, они резали глаз после казавшейся бесконечной белизны. Капли приковали
— Мы готовы? — спросил Снорри, стоя у тех дверей, к которым бежал страж.
Слово «нет» рвалось с моих губ.
— Хорошо.
Снорри сжал топор обеими руками. У Арне был двуручный меч, у братьев — двусторонние топоры с короткими ручками и ножи. Я вытащил свой меч последним. Снорри удовлетворенно кивнул и положил ладонь на железную дверную ручку. План не нуждался в повторении. Он был проще некуда: убивать всех.
Дверь открылась, скрипнули петли, и мы столпились на пороге. Снорри захлопнул за нами дверь, и я закрыл глаза, ловя миг наслаждения: наконец-то не на ветру! В Красной Марке даже зимними ночами не было так холодно, как в том коридоре Черного форта, но без ветра, по сравнению с тем, что снаружи, это был сущий рай. Мы все уцепились за этот момент, разминая ноги, сгибая и разгибая руки.
Снорри повел нас вперед, вниз по ступеням, в длинный коридор. Мы ожидали найти большинство людей Свена Сломай-Весло в одном месте, что было бы логично, в таком-то холоде. Замерзшие люди имеют обыкновение толпиться у очага плечом к плечу, насколько они вообще в состоянии терпеть друг друга. Там, где топливо так трудно достать, много костров разжигать не станут.
Хотя во многих местах стены были покрыты льдом, казалось, что в Черном форте жарко. У меня горела кожа, жизнь пробиралась в руки и даже грозила отвоевать пальцы.
Арне зажег небольшой фонарь, масло для которого берег всю долгую дорогу. Возможно, его тепло спасло бы Фимма той ночью. У стража не было никакого источника света, он знал путь на ощупь.
У каждой двери мы останавливались, и Снорри дергал за ручку. Двери были не заперты, но некоторые так крепко захлопнуты, что и Снорри с трудом мог их открыть. Первые два помещения оказались пустыми — длинные, узкие, непонятно для чего предназначенные, но точно не для жилья, очагов в них не наблюдалось. Третья комната оказалась забита базальтовыми блоками — такими же, из которых были сложены стены. Материал для ремонта. Четвертая использовалась как уборная, но уже давно — кучи мерзлого дерьма совсем не пахли.
Пятая дверь подалась после некоторых усилий, с громким скрежетом. Мы притихли, ожидая нападения, но никто не появился. Я начал осознавать ужас своего положения, по мере того как тело приходило в себя. Я достаточно согрелся, чтобы дрожать, и в то же время достаточно испугался, чтобы меня начало трясти.
— Хель. — Снорри отпрянул от полуоткрытой двери, лицо его казалось каким-то призрачным в отблесках фонаря.
— Там кто-то есть? — спросил Туттугу, не желая опускать топор.
Снорри кивнул.
— Взгляни сам.
Он подозвал меня, держа фонарь над головой.
Сцена напомнила мне логово Скилфы. Фигуры стояли рядами, так близко, что опирались друг на друга и не падали. Люди, скованные льдом, покрытые инеем, захваченные в разных позах — кто-то свернулся во сне, кто-то бился в агонии, но многие просто опустили головы в том упрямом движении вперед, которое стало мне слишком хорошо знакомо за прошедшие дни.
— Люди Олафа Рикесона?
— Наверное…
Снорри закрыл дверь.
В следующих пяти залах тоже были замерзшие трупы, все — воины. Сотни воинов. Они были мертвы уже много веков, но лед сковал их, храня от времени. Я подумал: если какой-нибудь некромант вернет им дух, будет ли этот дух омрачен столетиями, проведенными в аду?
Близнецы сбились вместе, и минутная радость, которую мы все ощутили, укрывшись от ветра, улетучилась в этом мрачном месте, среди древних мертвецов.
Коридор вел мимо двух винтовых лестниц, вьющихся по узким шахтам. Снорри миновал их. Похоже, эта часть здания использовалась чаще, стены не обледенели, пол присыпан гравием, чтобы не было так скользко.
Промахнуться мимо цели было невозможно. Воздух стал теплее, сильно пахло дымом и готовящейся пищей, — видимо, в котле варили что-то мясное. У меня тут же началось обильное слюноотделение, запах горячей еды мог заставить меня убить за свой ужин. Дверь в конце коридора оказалась выше, чем те, что по бокам, она была окована железом и приглушала доносящиеся изнутри звуки.
Мы переглянулись, думая, как бы организовать вторжение. Как часто случается в жизни, решение было принято за нас. Вдруг выскочил плотно сбитый викинг, крича через плечо явно что-то обидное.
Мелькнула рука Арне, и топорик, что он пока что носил у бедра, засел в темно-рыжей бороде незнакомца. Все выглядело как-то нереально. Снорри и остальные двинулись вперед без единого звука, за исключением топота сапог по камню. Раненый попытался выдернуть топор из шеи и упал, обливаясь кровью.
Я обнаружил, что рядом со мной стоит только Туттугу. Он неловко ухмыльнулся и рысцой убежал за остальными. Я остался один в коридоре, комнаты по обе стороны которого были забиты обледеневшими мертвецами. Донесся первый боевой клич — исполненный ликующей ярости рев Снорри, и остальные устремились в большую дверь вслед за ним. Я собрал все остатки храбрости, какие смог наскрести, и побежал за Туттугу, держа меч наготове.
Зрелище происходящего за дверью завораживало настолько, что Туттугу резко остановился, и я врезался ему в спину, зажав мой клинок между нами. В дальнем конце зала у большого очага сгрудилась как минимум дюжина красных викингов. Каменные столы тянулись через все помещение, и я подумал, что, наверное, сюда приволокли Снорри и повесили на стене.
Люди из Хардангера, или красные викинги, происходили из более смуглого племени, чем ундорет, среди них чаще встречались рыжие и темноволосые. Крепкие люди, широкие в груди, с крупными чертами лица. Они не были вооружены и снаряжены в бой, но у норсийских воинов топоры всегда под рукой.