Принц со шрамом
Шрифт:
Он кивает, и на его лице снова нет удивления.
— Я знаю.
Слезы наворачиваются на глаза, хотя я думала, что они уже давно высохли.
— Я видела тебя, Тристан.
— Я знаю, — повторяет он, его взгляд не покидает меня.
— Ты держишь моего кузена в клетке.
Его рот приоткрывается, он делает глубокий вдох, а его пальцы останавливаются на том месте, где они касаются моей кожи.
— Больше нет, Маленькая Лань.
Мое сердце замирает, но слабо.
— Ты убил его?
— Поможет, если я скажу,
Может быть, я должна быть в ярости, но это не так. Я вообще почти ничего не чувствую. По правде говоря, я никогда не была близка с Ксандером, встретив его всего один или два раза, когда была ребенком. Отношения между нами строились на верности семье, но когда я представляю, как Тристан заканчивает его жизнь, я не могу найти в себе силы переживать.
Оказывается, есть вещи посильнее, чем кровные узы.
— Что он сделал? — спрашиваю я.
— Убил моего отца, — он говорит это без колебаний, без интонации. Просто констатирует как факт.
Слова дрожат о стену, которая всё еще стоит между нами, не давая мне успутить. Как бы сильно мне этого ни хотелось.
— И ты убил моего.
Его брови опускаются, глаза вспыхивают.
Моя рука обхватывает его лицо.
— Так что, видишь ли, Тристан, я не могу любить тебя. Потому что любить тебя — значит забыть его.
— Маленькая Ла...
— Прозвища и сладкие слова не изменят правды, ясно? — моя нижняя губа дрожит, мое зашитое сердце рвется по швам. Я выскальзываю из его хватки и приподнимаюсь на его кровати, пока не сажусь, шлепая руками по матрасу. — Что еще ты хочешь от меня? Что еще я могу дать? Ты забрал у меня всё, и все же тебе нужно и мое сердце?
Он набрасывается на меня, его тело нависает надо моим, его аура давит, а лицо темное и напряжено.
— Да, — говорит он. — Да. Я хочу все. Я хочу каждую частицу. Я требую этого.
— Что ж, очень жаль, — выплевываю я, толкая его в грудь.
Он хватает мои запястья, прежде чем я успеваю убрать их, и притягивает к себе. Я отталкиваюсь, мои ноги ударяются о кость его голени, он шипит, и я бьюсь, пытаясь вырваться из его хватки. Усмехаясь, он придвигает меня ближе, перекатывая нас, пока я не оказываюсь прижатой под ним, вес его тела удерживает меня на месте. Его ноги обвиваются вокруг моих, а руки впиваются в мои руки, когда он расстягивает их над моей голове.
Это опасное положение, и в нем жар распространяется по телу и пульсирует внизу живота, хочу я этого или нет.
— Ты моя, Сара, — подкрепляет свои слова резким толчком бедер. — И если мне придется каждое утро погружать в тебя свой член, и каждую ночь шлепать тебя по заднице до синяков, только чтобы ты чувствовала меня при каждом шаге, я так и сделаю.
Я насмехаюсь.
— Прошу. Ты мной не владеешь.
Он ухмыляется.
— Ну и кто теперь лжёт, ma petite menteuse?
Он снова прижимается ко мне, и мои предательские ноги раздвигаются, давая ему больше
Наклонившись, он засасывает мою нижнюю губу, целует меня с зубами, языком и слюной. Небрежно. Грязно. Все, чего я жажду, но ничего, что я могу иметь.
— Я убил много мужчин, — шепчет он, придвигаясь ко мне. — И я помню лицо каждого из них, впитывая их образ в свой мозг, пока они молят меня об отпущении грехов.
— У тебя проблемы, — усмехаюсь я.
— Сара, я не убивал твоего отца.
Я перестаю сопротивляться его хватке, ослабеваю в его руках, смятение проносится сквозь меня, когда мои брови опускаются вниз.
— Нет, это ты. Мой дядя сказал мне, что это был ты, он...
— Хочет забрать корону, — вклинивается он.
Я бы с удовольствием отрицала это, и в течение следующих нескольких мгновений я так и делаю. Я обыскиваю каждую трещинку своей памяти, пытаясь найти что-то, что доказывает его невиновность. Что доказывает, что он никогда бы не сделал этого. Он был так убедителен в своей просьбе убить мятежного короля, и если даже это было неправдой, тогда я задаюсь вопросом, знала ли я его вообще.
Мой дядя был для меня как второй отец. Но он также был тем, кто шептал мне на ухо на каждом шагу, раздувая пламя моего огня и направляя его в нужное русло. Было ли все манипулированием для достижения его конечной целью?
— Ты была их козлом отпущения, Маленькая Лань. Той, кто возьмет на себя вину за убийство монарха и проложит им путь к краже короны.
Моя грудь судорожно сжимается.
— Что? — я качаю головой, неверие льется по моему телу, как ледяной дождь.
Его пальцы прижимаются к моим губам, нежно лаская их.
— Ты знаешь, что я не хочу причинить тебе боль.
— Нет, они бы не поступили так, — повторяю я. — Он бы не стал, я его семья.
Даже когда я произношу эти слова, правда погружается в мои кости, заставляя их болеть, и я понимаю.
Я такая глупая женщина.
В его глазах мелькает сочувствие.
— Теперь я буду твоей семьей, Маленькая Лань.
В груди тяжесть, душа изранена, но есть и чувство облегчения, которое снимает бремя с моих плеч, цепи, привязывающие меня к фамилии Беатро, разрываются и разбиваются, падая на землю.
— Поклянись, — умоляю я. — Поклянись мне на могиле своего отца, что ты говоришь правду.
Он накрывает ладонью мою щеку.
— Я клянусь могилой моего отца, Сара. Я всегда буду говорить тебе только правду.
Мой взгляд возвращается к нему, сердце замирает, когда я смотрю в его идеальное лицо.
— Ты был искренен, когда сказал, что любишь меня? — спрашиваю я.
Он вздыхает, отпускает мою руку и кладет ее на свое колотящееся сердце.
— За всю свою жизнь я хотел только одного. Трона. Я замышлял и планировал так долго, что уже не помню, какой была жизнь до этого. И я так близок, Сара. Так близок к победе.