Принц в фартуке
Шрифт:
Почти? – цепляюсь я за слово.
– Так точно, леди. Одна девочка спряталась в храме. Я оставил в храме человека, он ее уговаривает. Она мелка, леди, силком тащить страшно.
Менталист и воспитательница скрываются в здании.
– Где храм? – уточняю я. – Я займусь девочкой.
– Направо, леди.
Керт снова подхватывает меня под руку:
– Я с вами, леди.
– Спасибо.
Керт проводит пальцами по моему запястью, улыбается так, что я верю, я для него его солнце. Мы идем, держась за руки.
Надо отдать деарцам должное, территория в идеальном порядке, будто за ней ухаживает армия дворников и садовников. В каком-то смысле так и есть. Деарцы из низшей касты от зари до зари работают, обслуживая высшие касты. Черная работа для них смысл жизни. Ни соринки даже после гвардейцев.
Храм внешне никак не выделяется и похож на обычный дом. Его выдает орнамент, широкой полосой протянувшийся над входом. Насколько я знаю, орнамент может быть любым, хоть растительным, хоть животным, но его всегда отличает присутствие стилизованных широко распахнутых глаз – Деар запоминает каждого, кто вошел.
Керт распахивает дверь без капли почтения и входит первым.
Последовавшие за нами два гвардейца придвигаются ближе ко мне. Так их Керт приставил ко мне в качестве телохранителей? Они не его защищают? Черт! Я неосознанно тянусь к плечу и ловлю воздух. Я так привыкла к чертенку, что не заметила, когда он улизнул. Вот же мелкий негодник.
Главный зал храма ничем не примечательный, разве что стены и потолок сплошь покрыты изображениями открытых глаз. И не все из них обычные. В разных участках встроены глаза-артефакты, способные реагировать на появление живых. Глаза начинают медленно двигаться, отчего у человека создается отчетливое ощущение, что за ним пристально наблюдают. Крайне неприятно. И судя по моим ощущениям, глаза-артефакты обладают и легким ментальным воздействием. Бр-р. Гвардейцу, караулящему девочку тоже не по себе.
– Малышка, хотя бы скажи, как тебя зовут, не могу же я звать такую очаровательную девочку Котенком. Не скажешь? И петушка на палочке не хочешь? Ох, ваше выс...
Керт перебивает:
– Девочка?..
– За деревянной панелью, – гвардеец понижает голос и жестом указывает в угол.
Похоже жрецы деарцев тоже не брезгуют тайными ходами в стенах.
Керт прищуривается и, вдруг улыбнувшись, делает несколько шагов вперед, опускается на корточки и протягивает руку открытой ладонью:
– Привет, Лизи.
Я шокированно смотрю на Керта – он не только запомнил имена всех детей, но и догадался, как обратиться к девочке. Как он определил?! Она же не одна, есть еще Сара, Ларина, Санна. Я могу перечислить имена, но и только. Я привыкла считать себя хорошим специалистом, но только что мои иллюзии разбились вдребезги.
Девочка выглядывает из-за панели.
– Привет, Лизи, – повторяет Керт.
Он не торопит, не требует вылезать немедленно, не зовет.
Девочка выбирается из укрытия полностью, переступает с ноги на ногу. Керта она разглядывает с необычайно серьезным видом.
– Лизи? – Керт мягко подталкивает ее к ответу.
Она срывается с места, бросается к нему и повисает на шее:
– Папа, ты пришел за мной! Папа!
Я вздрагиваю. Не впервой я становлюсь свидетелем подобного рода сцены, но так и не научилась оставаться равнодушной. Я очень хорошо понимаю малышей, мечтающих, что однажды родители за ними придут. Но кидаться к посторонним... Обычно «достается» благотворителям, и неизбежный отказ причиняет боль и детям, и взрослым.
Правда, некоторые детки те еще манипуляторы и вполне осознанно давят на жалость, провоцируют чувство вины.
Надо вмешаться:
– Лизи, – строго говорю я.
Девочка мгновенно понимает мои намерения, вцепляется в Керта:
– Папа!
По-хорошему Керту бы сказать, что он пришел забрать девочку от плохих людей, что он будет защищать ее и других сирот, но он не папа. А Керт странно молчит. Не верю, что он растерялся.
– Лизи, – подхожу я ближе.
Керт поднимается, разворачивается ко мне. Девочка при этом у него на руках, с восторгом обнимает за шею и твердит свое:
Папа-папа-папа.
Керт?
Что он творит?! Или решил сдать малышку менталистам? Они, конечно, сотрут воспоминания про «папу», но след на уровне эмоций все равно может остаться, вряд ли менталисты станут отрабатывать по «легкому» случаю все десять сеансов.
– Да, моя принцесса?
– Папа!
– Что случилось, Лизи? Она тебя напугала? – Керт ухитряется плотнее прижать девочку к себе и не сдавить. – Ничего не бойся. Я с тобой, и я никому не позволю тебя обидеть. Договорились, Лизи?
– Ты что творишь? – шиплю я, но ближе подойти не пытаюсь.
Керт усмехается:
– Рори, а на что это по-твоему похоже?
– На безобразие, – неужели непонятно?!
В ответ Керт показушно вздыхает:
– Какая строгая у нас... мама.
Что?!
Керт расплывается в широкой улыбке шкодника, совершившего шалость и уверенного, что ничего ему за эту шалость не будет.
– Мама? А почему она такая злая? Может, это не она? Мама добрая.
– Лизи, мама не злая, а строгая.
Лизи смотрит на меня с сомнением, а я просто не знаю, что думать. Зря я подумала, что Керт собирается отдать девочку менталистам. Для этого было достаточно позволить звать себя папой. Но представив меня как маму, он зашел слишком далеко. Значит ли это… что Керт собирается удочерить малышку? Плохая идея. Принятие на себя заботы о ребенке слишком ответственный шаг, чтобы принимать решение на волне эмоций, не обдумав. Керт может позволить себе содержать сотню детей, но ведь малышке нужны не деньги, а родительская забота. Я боюсь, что быть брошенной гувернанткам и преподавателям, для девочки окажется гораздо тяжелее, чем вернуться в приют. Я уже проходила подобное, когда взрослые, но не думающие о последствиях люди, подбирали ребенка, как какого-то милаху-котенка, а, осознав, что не игрушку завели, а живое разумное существо, которое требует внимания постоянно, с утра до вечера каждый день, спрашивали, как вернуть обратно. Меня передергивает от воспоминаний.
– Я ей не нравлюсь, да, папа? Это мама хочет отдать меня в приют?
Черт!
Я чувствую, как улыбка выходит натянутой. Я бы себе не поверила, а дети существа чуткие. За Керта девочка цепляется искренне, я действительно ее пугаю. Не столько я, сколько знакомый девочке образ инспектора Опеки. И это еще одна причина, почему она не может поверить, что я мама.
– Лизи, конечно, ты мне нравишься.
Маленькая хитрюга очень скоро заставит дворец вздрогнуть. Осознанно или нет, манипулировать девочка умеет. И нет, это неплохо, наоборот говорит о чутье и уме, а для будущей принцессы и вовсе ценно, просто нужно помочь девочке направить ее способности в правильное русло.