Принц в неглиже
Шрифт:
— Грабли — ит из… это. — Ирка закатала рукав, вытянула вперед голую по локоть руку, скрючила пальцы и прочесала ими воздух.
— Андестенд, — сказал Монтик, направляясь по грядкам в сторону спрятавшегося в траве инструмента.
— Я смотрю, общий язык вы находите, — заметила я.
— Ага, — согласилась Ирка. — Хотя я все же предпочла бы русскоязычного мужа.
— Махнем на другого?
— Ни-ни! Мне этот подходит. Велл, Монтик, велл! Плиз, тэйк [7] грабли и… черт, я не знаю даже, как это сказать по-русски!
7
Пожалуйста,
— Грабь? — предположила я.
— Энд пограбь ими а литтл! — Сомнительный глагол Ирка сопроводила опробованным ранее сурдопереводом.
Монтик послушно принялся «грабить». Любо-дорого посмотреть!
— Знаешь, что меня беспокоит? — спросила Ирка, устраиваясь рядом со мной на ступеньке. Я поделилась с ней шубой.
— Что Монтик не говорит по-русски, не помнит, что его зовут Сергеем Петровичем Максимовым, и не выражает желания вернуться к привычной жизни? Какие пустяки!
— Пустяки не пустяки, а надо бы сходить к нему домой. Может, в привычной обстановке память к нему вернется…
— А как узнать, где его дом?
— Что значит — как? В паспорте посмотреть!
— А ты знаешь, где его дом? — удивилась я.
— Ты совсем глупая, что ли? У меня же его паспорт, а в паспорте прописка, адрес указан!
— А-а, — протянула я. — Прописка, говоришь… А вдруг он там и не живет вовсе, только числится?
— Вот приедем на место и все узнаем, — рассердилась Ирка.
— А ключи?
— Вот! — Ирка победно зазвенела связкой. — У него в кармане были!
— Шесть ключей — и все от одной квартиры? — усомнилась я.
— Слушай, ну что ты придираешься? — окончательно рассвирепела подруга. — Может, у него в двери шесть замков?
— Или в квартире шесть дверей, — тихонько сказала я.
— А нет, так еще лучше, — не обращая внимания на мое бормотание, продолжала Ирка. — Значит, не все ключи от квартиры, но уж один-другой точно от нее!
— Согласна, — кивнула я, надеясь, что теперь она успокоится.
Ну, хочется Ирке посетить родные пенаты любимого — значит, посетим! В больнице мы его проведывали, в психушке тоже, на Кипр за ним мотались и в Москву — так почему бы и домой не заглянуть?
— Ладно, ты права: к Сержу на квартиру съездить надо, разумеется, вместе с ним. Вдруг, очутившись в привычной обстановке, он избавится от своей амнезии и станет нормальным человеком?
Вася Бурундук вышел за ограду домовладения Беримора, ныне покойного, чтобы опустошить почтовый ящик. С проведением этой нехитрой операции Вася припозднился, ящик был набит прессой, в основном цветными рекламными листками. Когда-то Беримор имел неосторожность выписать по почте какую-то ерунду, и его раз и навсегда внесли в список рассылки.
Вытряхнув содержимое ящика прямо на землю, Вася присел на корточки и быстро рассортировал корреспонденцию: рекламные проспекты налево, в мусор, газеты направо, еще пригодятся: скучающий Бурундук практиковался в чтении. Одинокое письмо, адресованное Сергею Петровичу Никонову, царство ему небесное, Вася нерешительно повертел в руках: направо или налево? Продолжать переписку усопший наверняка не будет…
— Извините, адресат выбыл, — приняв решение, негромко произнес Бурундук.
Он разорвал конверт пополам, и в этот момент его локтя коснулось что-то холодное. Не особенно суеверный, но впечатлительный, Вася вздрогнул и медленно обернулся. Незнакомая собака снова просительно ткнулась носом в его руку.
— Ты кто? — глупо спросил Вася. Понял, что спорол чушь, и переспросил: — Ты чей?
Грустные собачьи глаза яснее ясного говорили о том, что хозяина у животного нет. При этом псина, кажется, была породистая, не иначе немецкая овчарка, но грязная, всклокоченная и явно голодная. Ошейника на ней не было.
— Слышь, Мухтар, ты есть хочешь? — снова спросил Вася.
Собака, которая вряд ли могла именоваться Мухтаром по причине своей принадлежности к женскому полу, смотрела на него с тоской и надеждой.
Надо сказать, что Вася животных всегда любил, причем не только в вареном и жареном виде. Это с людьми отношения у него не складывались, а звери никогда не смотрели на Васю свысока, не смеялись над ним, не читали ему нотаций, вообще не обижали: свой же брат, Бурундук! Приблудившаяся собака Васе понравилась уже тем, что ловила каждое его слово и движение, смотрела преданно, всей своей позой и шевелением хвоста безоговорочно признавала его старшим и выражала полную готовность ему повиноваться. Кроме того, Бурундук просто соскучился в одиночестве.
День за днем безвылазно сидя в гараже Беримора, он начал чувствовать себя круглым сиротой. И таким же идиотом. Нет, гараж был просторный, чистый, хорошо обустроенный, приспособленный для пребывания в нем как дорогого автомобиля, так и его хозяина: тепло, светло, мягко урчит холодильник с продуктами, бормочет телевизор, удобная тахта покрыта уютным пледом, есть рукомойник с холодной и горячей водой и даже туалет. Казалось бы, чего еще надо человеку? Тем более Бурундуку?
А Вася чувствовал себя покинутым и несчастным. Сначала он был обижен на шефа, улетевшего в дальние края и далее — транзитом — в лучший из миров, оставив верного Васю стеречь хозяйское добро. Когда же стало известно о скоропостижной кончине Беримора, Бурундук обиды покойнику простил, но забеспокоился. Родственников у шефа вроде бы не имелось, во всяком случае, Вася таковых не видел и не знал, но рано или поздно должны были объявиться какие-нибудь претенденты на наследство. Бурундуку это на пальцах объяснила экономка, объявившая о своем уходе за неимением хозяина все тому же Бурундуку. И Вася остался наедине со своими страхами.
Появление овчарки его порадовало и развлекло. Вася сбегал в гараж и вывернул в глубокую тарелку содержимое трех банок консервированной гречки с мясом, налил в другую тарелку из чайника холодной кипяченой воды и угостил собаку. Овчарка приняла щедрые дары с признательностью, все съела, до блеска вылизала миску и протянула Бурундуку лапу.
Потрясенный таким проявлением интеллекта, Вася, в свою очередь, напрягся и припомнил несколько собачьих команд. Псина с радостной готовностью произвела действия по приказам «Сидеть!», «Лежать!», «К ноге!» и «Барьер!», Бурундук развеселился и на «бис» погонял собаку за палкой.