Принц в неглиже
Шрифт:
В подъезде никого не было. Во дворе нудно шелестел холодный осенний дождь.
— Пережду, пожалуй, — сам себе сказал Бурундук, зябко ежась.
Скучая, он почитал простые и понятные, исполненные корявыми печатными буквами надписи на беленых стенах и, воровато оглянувшись, обугленной спичкой дописал кое-что от себя. Той же спичкой исправил в приклеенной к стене листовке одну букву в фамилии кандидата в депутаты городской думы, отчего фамилия сразу стала непечатной, и пририсовал кандидату лихие кавалерийские усы.
Дождь не прекращался. Вася вздрогнул и вдруг вспомнил о цели своего визита в Сержеву квартиру: баксы! Две тысячи девятьсот долларов США в конфетной
Вася спрятал спички в карман, прошел к лифту и поднялся на третий этаж. Дверь Сержевой квартиры по-прежнему была не заперта. Вася тихо вошел, из коридора заглянул в кухню. Там, дергая локтями и сдавленно произнося непонятные слова, рвался из объятий полотенца незнакомец. Вася бесшумно закрыл дверь, на всякий случай запер ее изнутри, прошел в комнату, открыл дверцу бара и достал из конфетной коробки американские деньги. Пересчитал: точно, без одной сотни три штуки баксов.
Мягко ступая по линолеуму, тихо улыбающийся и уже не чувствующий холода Бурундук прошагал к входной двери, и тут снаружи в нее вкрадчиво поскреблись.
Вася замер на одной ноге, не зная, что предпринять. Над ухом у него раздался звонок.
— Кто там?
— Свои…
Вася нерешительно открыл дверь, выглянул в щелочку и увидел покачивающегося Сержа.
— Так ты живой?
Тот, не отвечая, проследовал к дивану. Вася закрыл дверь, но отойти от нее далеко не успел. На этот раз с той стороны донесся настойчивый стук.
— Кто? — неожиданно севшим голосом спросил Бурундук.
— Откройте, милиция! — ответили из-за двери.
Когда стражи порядка вошли в подъезд, я тихонько вывела машину со двора на улицу. Ирка сидела рядом, молчаливая и неподвижная, как истукан: точь-в-точь каменная половецкая баба из собрания краеведческого музея. На заднем сиденье с комфортом устроился Томка, залез, паршивец, грязными лапами на чехлы, но я это увидела слишком поздно, а Ирка не заметила вовсе.
Нервничая, я как следует придавила педаль газа. Вообще-то лихачить не стоило: Пионерский микрорайон славен своими обширными и глубокими лужами, поэтому в дождливую погоду перемещаться по нему надо неторопливо и осторожно. Если, конечно, ваше транспортное средство — не субмарина.
Нам повезло, ни в одну Марианскую впадину мы не угодили, но зато окатили грязной водой одинокого путника. Оглянувшись, я узнала в нем Капитана и совестливо подумала, что после такого холодного душа он может и заболеть. А впрочем, чего жалеть бандита? Я разозлилась: Ирку мою кто бы пожалел!
Капитан Сидоров торопливо шагал по улице Трудовых Подвигов, громко стуча зубами. Он промок насквозь. Виноват в этом был в основном Томка: следуя привычной тактике, он в хорошем темпе провел капитана по большому кольцу Пионерского микрорайона, дразняще держа в пасти дискету с яркой наклейкой. Ни зонтика, ни капюшона у Сидорова не было (у собаки тоже, но ей-то это хоть бы хны! Неслась под дождем, как спортсмен-марафонец!), и обувь у капитана не была непромокаемой, поэтому в исходную точку — к подъезду Сержева дома — он пришел в изрядно подмоченном состоянии. Зловредная собака, все время издевательски маячившая впереди, вдруг куда-то пропала. Недалеко от знакомого здания капитан наступил на хрустящие огрызки дискеты, узнал яркий ярлычок и запоздало пожелал подлой псине подавиться. Впрочем, после пробежки под дождем эмоций у него осталось мало, доминировали естественные желания сначала обсушиться и погреться, потом поесть и поспать, но реализовать их удалось нескоро.
Поднявшись на третий этаж, капитан Сидоров без труда вошел в квартиру Максимова, но там сначала пришлось объясняться с невесть откуда взявшимися хмурыми парнями в милицейской форме. Первым делом путем предъявления удостоверения доказав, что он не верблюд, а, наоборот, свой надежный товарищ, вторым делом капитан засвидетельствовал личность полковника Лапокосова, а третьим — выдвинул требование его развязать. Требование это было удовлетворено, смежники неохотно, но все же освободили полковника от полотенца, и тут Лапокосов повел себя странно. Сначала он с чувством произнес несколько энергичных иностранных слов, из которых Сидоров понял только «Санта Мария».
— Матерь божья, — согласно брякнул капитан, подходя ближе к полковнику, но тот неожиданно отшатнулся, правой рукой нырнул в стоящий на подоконнике горшок с кактусом, вытащил из него пистолет и наставил его на Сидорова.
— Твою мать! — не сдержавшись, воскликнул тот. И специально для полиглота-полковника привычно перевел: — Фак ю.
Полковник сказанное капитаном понял и, обведя присутствующих колючим взглядом и пистолетом, в свою очередь, на чужом языке поведал им, что он фак ю, ю и ю. Растерявшиеся присутствующие не выразили решительного несогласия, и вооруженный собственным табельным оружием полковник, пятясь, беспрепятственно направился к входной двери. Капитан Сидоров, в голове которого в этот момент беспорядочно роились самые неожиданные мысли, беспомощно смотрел ему вслед, не зная, что предпринять, чтобы остановить это безумие.
И тут из неприметной двери с пластмассовым изображением писающего мальчика-дауна, застегивая на ходу ремень, вышел Вася Бурундук! Резко распахнутая дверь ударила отступающего полковника в спину, повергая его ниц и одновременно направляя обратно в кухню. Полковник упал, мгновенно на спину ему с двух сторон рухнули парни в форме, а упущенный пистолет хоккейной шайбой проехал по скользкому линолеуму к ногам Сидорова. Капитан проворно нагнулся, чтобы его подобрать.
— Товарищи начальники, мне бы еще водички попить! — кротко попросил грустный Бурундук, наконец справившись с ремнем.
Он поднял голову, поглядел в сторону кухни и осекся: на полу один на другом, не шевелясь, лежали три мужика, а четвертый гнул спину в земном поклоне.
— Здрасте, — севшим голосом машинально сказал Вася, делая неловкое подобие книксена.
— Ну, полный дурдом! — зло рявкнул кто-то с полу, и разогнувшийся Сидоров согласно кивнул. Только тут он нашел единственное правдоподобное объяснение происходящему: очевидно, полковник Лапокосов сошел с ума.
Теперь капитан знал, что ему делать. Пока милиционеры вязали полковника все тем же полотенцем, он вынул из лапокосовского кармана его же сотовый и набрал знакомый номер, которому в телефонном справочнике соответствовал запоминающийся адрес: «Зеленая, один».
И удивительное дело: не успел еще Сидоров закончить разговор, как в открытую дверь двенадцатой квартиры вломились озабоченные люди в белых халатах.
— Вот это оперативность! — уважительно произнес один из милиционеров.
— Да у нас в дурдом попасть — как с горы скатиться, — ехидно заметил другой.
Однако оказалось, что просто-напросто кто-то чуть раньше Сидорова вызвал по указанному адресу бригаду «Скорой помощи».
— На ужин нынче только каша, — извиняющимся тоном сообщила я Тому, ставя перед ним глубокую миску с овсянкой. Пес покосился на еду, отвернулся и зевнул.