Принц Вианы
Шрифт:
Зато мальки угря в рассоле оказались просто божественными на вкус. Особенно под молодое белое вино сорта сир а .
Сыров на десерт слуги приволокли более двадцати сортов, но сыр «морбье», удививший меня поначалу тонкой прослойкой натуральной золы, затмил их все. Удивительный, неожиданный для сыра сливочно-ореховый вкус. Я от него никак оторваться не мог, особенно под хорошее вино. Все отколупывал и отколупывал помаленьку перед каждым глотком.
В общем, оттянулся я за все свое полуголодное существование в этом времени, и в опочивальню меня опять пришлось под руки волохать. Ладно, я же раненый. Мне простительно и слабость показать.
Ночевал на огромной кровати под балдахином на витых
На настоящем шелковом белье.
Весь грязный на всем чистом. Апофеоз роскоши.
Умыться на ночь мне даже не предложили — на столике только оловянный кубок и серебряный кувшин вина. Но у меня уже не было никаких сил что-то еще требовать.
Зато ночную вазу под кровать мне поставили серебряную, с чеканкой. Руку оттянула, какая была тяжелая. Я ее минут десять вертел — разглядывал, пока огарок свечи не оплыл совсем. Музейная вещь. Вряд ли этот пафосный ночной горшок дожил до наших времен; скорее всего перечеканили его на монеты в революцию или при Бонапарте. В лучшем случае пылится теперь в дальнем запаснике Лувра. Что в принципе одно и то же — никто его не видит. А классный ювелир над ним старался. Очень близко по стилю к школе Бенвенуто Челлини, но, возможно, это один из тех настоящих образцов, от которых великий маэстро отталкивался в своем творчестве. Сам же намекнул в мемуарах о том, что в молодости занимался фабрикацией так называемых «антиков», якобы оставшихся от Древнего Рима. Один из них я и держу в своих руках; возможно, что действительно древнеримский. А Челлини еще и не родился даже.
Свеча погасла.
Все — спать.
Ранним утром, осознавая себя варваром и культурным преступником, едва продрав глаза, я все же свершил акт дефекации в серебряную ночную вазу. Да простят меня потомки. Никогда не понимал японского кайфа: годами копить деньги, чтобы один раз намылиться в золотой ванне.
Кстати о ванне… Где этот самоназначенец Микал? Вот когда надо, то его нет.
Подавляя естественную брезгливость, напялил на себя грязное заскорузлое, пропахшее потом и костром белье и остальную одежду, из которой я не вылезал уже несколько дней, ибо других носильных вещей у меня не наблюдалось. Причем пришлось-таки повозиться, разобраться и понять, что к чему крепится, где завязывается и как все это одевается. Историку это оказалось проще, чем обывателю, а музейщику легче, чем историку. Но времени это заняло уйму.
Раздраженный, с яростным желанием найти Микала и оборвать ему уши, я попытался выйти из помещения. Быстро же вживаюсь в роль «государя», особенно с похмела. Голова болела, а вино у прикроватного столика за ночь выдохлось в открытом кувшине, и на роль алка-зельцера совсем не годилось. К тому же курить хотелось до одурения, что настроения также не поднимало.
Дверь с первого раза открыть не получилось. Заронился в душу подленький страх, что меня коварно провели, как маленького: напоили и заперли. И теперь к Пауку летит гонец с вестью о том, что я — вот такой весь из себя красивый, прямо Аполлону подобный Феб, — только и дожидаюсь в шато Боже его жандармов, которые с удовольствием свезут меня в сырые подвалы Плесси-ле-Тур.
Но серьезно испугаться не успел, так как дверь внезапно немного поддалась и даже стала ругаться чем-то похожим на знакомый мне русский мат.
Микал, полностью одетый и вооруженный — даже с взведенным арбалетом, — спал на полу, перекрыв собой доступ в мою опочивальню.
Тут же находился еще один деятель — бодрствующий арбалетчик в полном вооружении, который стоял около лестницы. Арбалетчик вновь красовался желтой коттой с моим гербом, как виконта Беарнского. Видать сержант уже отменил мое распоряжение о маскировке как устаревшее.
— Бдите? — строго спросил я их, сам внутренне ликуя.
— А то… — отозвался сонный Микал, вставая с пола. — Дюка Аласонского, когда он был ваших лет, пленили в битве при Вернейле. Выкуп потребовали чудовищный — двести тысяч золотых. Его роду пришлось продать практически все свои земли, включая даже фьефы [88] , и влезть в неоплатные долги. Мы не можем так рисковать вами, сир. Наварра — бедное государство. Замок взят сержантом под плотную охрану.
88
Феод( лат.feudum, от fe – верность и od – владение; фр.– фьеф, англ.– фи, нем.– лен, русск.– поместье) – в XI–XV вв.: наследуемое земельное владение, пожалованное сеньором вассалу при условии несения службы (военной, придворной, участия в суде, в совете и управлении) или уплаты установленных взносов. В свою очередь, вассалы часть полученной земли (либо дохода) передавали на таких же условиях во владение своим вассалам, что вызвало к жизни «феодальную лестницу» над одним и тем же владением. Предшественником феода был бенефиций.
— Молодцы, — похвалил я служак. — А теперь, Микал, организуй мне banyu. А до того — что-нибудь попить, только не вина. И человека местного: убраться в спальне. Я там нагадил в antiqariat.
— Banyi тут нет, сир, — Микал виновато пожал плечами, — можно организовать помывку в бочке.
— В бочке так в бочке, — не стал я привередничать; главное сейчас — помыться, а в чем — не важно.
И пошел на выход. Вслед за мной двинулся и арбалетчик.
В ожидании помывки коротал время в узорчатой каменной садовой беседке за кувшинчиком очень неплохого молодого сидра. Наверное, этот сорт бодяжат из зеленых еще яблок. Этакая приятная аскорбиновая кислинка не бывает в зрелом яблоке.
Сад действительно состоял из корявых плодовых деревьев в процессе еще дозревания плодов, а не был геометрически стриженным парком с дорожками и лабиринтом, как обычно ожидается увидеть в таких уголках куртуазии.
Было настолько тихо, что слышалось жужжание ос в ближайших кустах. Лишь с заднего двора за господским домом раздавались резкие, звонкие удары металла о металл. Тут же вспомнилось из молодости, сказ про революционную будущность: «…а на улице мужики ковали что-то железное. Ковали-ковали, а потом махнули рукой — хрен с ними, с графьями, завтра докуем», что реально улыбнуло и подняло настроение.
А может, это сидр постарался.
Или все вместе с прекрасным летним днем.
— Ваше высочество, вы пропустили завтрак, — услышал я за спиной упрек, высказанный высоким девичьим голосом.
Обернувшись, увидел все ту же девушку в наряде Красной Шапочки, которая нас вчера встречала и участвовала в ужине.
Тактичный Микал куда-то сразу исчез из поля зрения.
— Присаживайтесь, дамуазель [89] , — сделал я приглашающий жест. — Разделите со мной эту скромную трапезу. Завтрак я пропустил потому, что дал себе возможность наконец-то выспаться, о чем нисколько не жалею.
89
Дамуазель– дочь феодального сеньора.
— Я не пью с утра вина, — сказала девушка, усаживаясь напротив меня и расправляя пышные юбки по скамейке, — только воду. Но с удовольствием пообщаюсь с вами. — И на инстинкте включила наивняк: — Первый раз вижу так близко настоящего принца. А вы принц чего, ваше высочество?
Ее щеки тут же слегка покрылись румянцем. И ей это шло. Гляделось этаким импрессионистским рефлексом от головного убора. И смотрит так прямо, хлопая ресницами, как будто не выпытала еще вчера у дона Саншо и сьера Вото все про меня. Вот зуб дам…