Принцесса для психолога
Шрифт:
— Сохранить разум, — тихо и веско произнесла Юмшан.
— Я не собираюсь сходить с ума…
— Глупая, — мать фыркнула, — Никто не собирается, да только кровь — она такая. Закипает — и не спрашивает собиралась ты, не собиралась. Священный — юноша, чуть старше тебя и, говорят, хорош собой. Если боги и духи будут к тебе добры, Шекер, он окажется холодным и высокомерным засранцем. Или жестоким ублюдком, — Юмшан некрасиво скривилась, — не дай Небо, он будет добрым и нежным.
— Кто из нас спятил? — изумилась Шекер, — ты призываешь на мою голову самое большое несчастье и говоришь, что хочешь мне добра?
— Глупая, — повторила Юмшан, — в твои годы так легко потерять себя, забыть себя, растворившись в мужчине, как ложка меда в горячем вине. И что от тебя останется? Я буду молиться, чтобы ты не узнала счастья с этим юношей. Тогда ты сможешь завоевать кесарию. Влюбленная женщина — не воин, Шекер. Она уже проиграла.
Выехали настолько ранним утром, что, наверное, его можно было бы назвать и поздней ночью, не слишком погрешив против истины. Впрочем, Шекер это не удивило и не огорчило. От матери она знала, что им нужно присоединиться к каравану, который должен с рассветом подойти к Мертвому оазису, а до оазиса далеко.
Укутанная покрывалами по самые глаза, девушка почти не мерзла. Да и от верблюда было тепло. Покачиваясь на его спине, она задремала. Все же спать ей этой ночью почти не пришлось. Сначала приказ отца и калафа, потом странные слова матери. И, наконец, ранний подъем.
Шекер ничуть не лукавила, когда говорила матери, что не огорчена скорым отъездом и тем, как царь ниомов распорядился ее судьбой. Дочь младшей жены (младшей не по возрасту, а по статусу), она не могла рассчитывать на многое. Стать приятным "довеском" к какому-нибудь торговому соглашению отца — вот участь, к которой ее готовили с детства. Десять верблюдов, три десятка коз, шесть тюков покрывал — и дочь…
Посмотреть, так ей еще повезло. Рабыня во дворце — всяко получше, чем младшая жена в шерстяном доме какого-нибудь хичина.
Так что Шекер была не наигранно спокойна и почти довольна. И роса Лефара не понадобилась. Она помогла рабыням уложить свое приданое, проверив, чтобы сонные девицы ничего не забыли и не перепутали, с аппетитом позавтракала лепешками с нутом и забралась на подведенного к ней зверя с улыбкой. Которую, впрочем, никто не увидел.
Ее разбудили приветственные крики хичинов-погонщиков. Девушка встрепенулась. Над пустыней вставало солнце.
Утро выдалось довольно облачным, хоть и светлым. И ветер не спешил разогнать туманную дымку, которая кутала песчаные дюны и редкие скальные выступы, блестящие от солончаков. Края облаков уже "загорелись" и с каждым мгновением становились все тоньше и прозрачнее. Шекер сощурилась за мгновение до того, как из за кромки стремительно выкатилось яркое золотое яблоко, заливая все вокруг жидким огнем.
Не выдержав, она тоже закричала, приветствуя солнце. Никто ее не одернул. Рядом так же пронзительно и тонко кричала Юмшан. Конец холоду. Они пережили еще одну ночь… Теперь бы день пережить.
Спустя совсем немного времени и мерного шага верблюдов, к ней подъехал один из доверенных людей калафа и спросил, как царевна себя чувствует и не нужна ли остановка. Привычная к долгим переходам, Шекер вежливо поблагодарила его и отказалась.
Становилось жарко. Земля, все короткое утро жадно впитывающая тепло, наконец, насытилась и начала его отдавать. Верблюд пах… верблюдом.
Наконец однообразный пейзаж начал меняться. Скальные выступы встречались чаще, а над одним из них Шекер с удивлением увидела высоко парящую птицу. И не магического гонца — те, как правило, летали гораздо ниже и не парили в воздухе, высматривая добычу, ведь волшебные создания не нуждались в обычной пище и не охотились.
Нет, это была именно живая птица… Но что она делала в давно высохшем оазисе?
Крики хичинов нарушили ее размышления. Шекер всмотрелась в горизонт и сама не смогла сдержать изумленного возгласа.
За остовами засохших финиковых пальм виднелись выстроившиеся полумесяцем шерстяные дома, загородка для животных, а, главное, зелень! Шекер даже глаза потерла. Она знала, что солнце и дрожащий воздух иногда шутят с путниками и показывают то, чего нет. Но достаточно несколько раз быстро моргнуть — и морок рассеивается.
Не рассеялся! За единственным рядом домов и впрямь бурела поросль неприхотливой болотной травы и поднимались тамаринды и молодые, низенькие пока акации.
Мертвый оазис оказался вполне живым.
Длинную клепсидру спустя Шекер уже блаженствовала под навесом из шерстяного полотна. Она вдоволь напилась воды и даже, с помощью Юмшан, обтерла тело, хотя мать была недовольна и зыркала по сторонам не хуже многоглазого песчаного духа.
Вокруг кипела жизнь. Как поняла девушка из разговоров женщин, два года назад это… племя? Семья? В общем, эти люди пришли сюда, чтобы вернуть к жизни мертвое озеро и, что удивительно, у них вполне получилось.
Хотя, "получилось" у воды, которая вдруг решила вернуться в оставленное, было, место. А люди просто немного помогли.
Они были веселыми, приветливыми и всем довольными, но Шекер с удивлением обнаружила, что никто из тех, кто взялся прислуживать царевне ниомов, не горит желанием рассказывать о своем прошлом и о том, откуда они здесь взялись. Словно это было "табу". Или… люди просто не помнили. Неведомое колдовство лишило их памяти о прошлом, а, заодно, как поняла Шекер, и печали о том, что было оставлено.
Может быть воды озера оказались чем-то вроде росы Лефара? Шекер испугалась, было, и принялась судорожно перебирать воспоминания о доме. Но все оказалось в порядке. Она ничего не забыла.
Что же произошло здесь?
Юмшан ее любопытство не порадовало. Мать вообще не поняла ее тревоги: какая разница, что происходит там, откуда они уйдут, как только встретят караван? Какое ей дело до незнакомого пустынного племени — мало их тут, таких? Или что дурное задумала?
Шекер отчаялась объяснить ей смысл слов "просто интересно" и замолчала, замкнувшись в себе. Юмшан это вполне устроило. Она строго взглянула на дочь и оставила ее под предлогом заботы о припасах.