Принцесса и королева, или Черные и Зеленые

Мартин Джордж Р.Р.

– Мои единокровная сестра и дядя повинны в государственной измене, – заявил молодой король. – Я хочу, чтобы их лишили всех прав! Я хочу, чтобы их взяли под стражу! Я хочу, чтоб они были мертвы!

Более хладнокровные члены Зеленого совета желали переговоров.

– Принцессе нужно дать понять, что ее дело безнадежно, – высказался великий мейстер Орвиль. – Брату не пристало воевать с сестрой. Пошлите меня к ней, дабы мы могли в беседе прийти к мирному соглашению.

Эйгон не желал о таком и слышать. Септон Юстас свидетельствует, что государь обвинил великого мейстера в вероломстве и заговорил о том, чтобы бросить его в подземелье « к

его черным друзьям». Но когда обе королевы – как его мать Алисента, так и супруга Хелейна – высказались в пользу предложения Орвиля, король неохотно дал свое позволение. Под мирным знаменем великий мейстер Орвиль отправился через Черноводный залив. Он возглавлял посольство, в числе прочих включавшее в себя сира Аррика Каргилла из Королевской гвардии и сира Гвейна Хайтауэра из золотых плащей, а также пару десятков писцов и септонов.

Король предлагал щедрые условия. Если принцесса согласится признать Эйгона своим государем и почтительно склонится перед Железным троном, Эйгон II подтвердит ее право владения Драконьим Камнем и позволит передать остров и замок по наследству ее сыну Джекейрису. Второго сына, Люцериса, признают законным наследником Дрифтмарка, земель и хозяйств дома Веларионов. А ее сыновья от принца Деймона, Эйгон Младший и Визерис, получат почетные места при дворе: первый станет королевским оруженосцем, а последний – чашником. Тем лордам и рыцарям, что предательски сговаривались с ней против истинного короля, даруют прощение.

Рейнира выслушала все условия в холодном молчании, а затем спросила Орвиля, помнит ли тот ее отца, короля Визериса.

– Разумеется, ваша милость, – отозвался мейстер.

– Возможно, вы можете сказать нам, кого он назвал своим наследником и преемником, – молвила королева с короной на челе.

– Вас, ваша милость, – ответил Орвиль.

Рейнира кивнула и изрекла:

– Своим собственным языком вы признаете, что я ваша законная королева. Почему же тогда вы служите моему единокровному брату-самозванцу? Передайте ему, что я получу либо мой престол, либо его голову.

С такими словами принцесса отправила посланников обратно.

Эйгон II, двадцати двух лет от роду, был скор на гнев и долго не прощал обиды. Из-за отказа Рейниры признать его государем он пришел в ярость.

– Я предложил ей почетный мир, но шлюха плюнула мне в лицо, – заявил он. – И за все, что отныне случится, в ответе она.

И Танец начался как раз, когда звучали его слова. На Дрифтмарке корабли Морского Змея подняли свои паруса в Халле и Спайстауне, дабы перекрыть Глотку и перерезать все торговые пути Королевской Гавани. Вскоре после того Джекейрис Веларион на своем драконе Вермаксе полетел на север, его брат Люцерис отправился на юг на Арраксе, тогда как принц Деймон, оседлав Караксеса, направил его на Трезубец.

Однажды Харренхолл уже показал, как он уязвим с неба, – когда Эйгон Драконовластный сокрушил замок. Сир Саймон Стронг, пожилой кастелян замка, предпочел как можно быстрее спустить свои знамена, когда Караксес поджег вершину башни Королевский Костер. Вместе с замком принц Деймон одним ударом завладел и немалыми богатствами дома Стронгов, а также взял дюжину ценных заложников, среди которых были сам сир Саймон и его внуки.

Тем временем принц Джекейрис облетал на своем драконе север, побывав в Долине у леди Аррен, в Белой Гавани у лорда Мандерли, в Систертоне у лордов Боррелла и Сандерленда и в Винтерфелле у Кригана Старка. Столь обаятелен

был принц и столь ужасен его дракон, что каждый лорд, принимавший высокого гостя, обещал оказать поддержку его матери.

Если бы полет его брата, « более близкий и безопасный», увенчался таким же успехом, удалось бы избежать многого множества бедствий и кровопролитий.

Все доступные нам источники сходятся на том, что трагедия, случившаяся с Люцерисом Веларионом в Штормовом Пределе, не была плодом чьего-либо умысла. Первые битвы Танца Драконов велись с помощью перьев и воронов, угроз и обещаний, указов и уговоров. Убийство лорда Бисбери Зеленым советом не получило широкой огласки; многие полагали, что его светлость заточили в одну из темниц. Хотя некоторых знакомых лиц не стало видно при дворе, но над вратами замка не появилось отрубленных голов. Так что многие еще сохраняли надежду, что вопрос с порядком престолонаследия может быть разрешен мирным путем.

Но иными были замыслы Неведомого. Несомненно, лишь мановением его зловещей руки можно объяснить ту гибельную случайность, что свела вместе двух принцев в Штормовом Пределе. Дракон Арракс, опередив начинавшийся шторм, доставил Люцериса Велариона в безопасный двор замка только лишь затем, дабы столкнуть его с Эймондом Таргариеном, прибывшим туда несколько ранее.

Вхагар, могучая драконица принца Эймонда, первой почуяла присутствие чужого. Стражники, бродившие по неколебимым зубчатым внешним стенам замка, вцепились в свои копья, охваченные внезапным ужасом, ибо рев пробудившейся Вхагар потряс Твердыню Дюррана до самого основания. Говорят, даже Арракс дрогнул от сего звука, и Люку пришлось хорошо поработать кнутом, дабы заставить дракона приземлиться.

На востоке сверкали молнии, и сильный дождь хлестал с небес, когда Люцерис спрыгнул со спины своего Арракса, сжимая в руке послание матери. Конечно, он понимал, что означает присутствие Вхагар, посему для него не стало неожиданностью и то, что Эймонд Таргариен встретил его в Круглом зале, на глазах у лорда Борроса, четырех его дочерей, септона, мейстера, двух десятков рыцарей, стражников и слуг.

– Гляньте на сие унылое создание, милорд! – выкрикнул принц Эймонд. – Малыш бастард Люк Стронг!

Самому Люку принц бросил:

– Ты промок насквозь, бастард. Из-за дождя, или же ты обмочился от страха?

Люцерис Веларион обратился только к лорду Баратеону:

– Лорд Боррос, я доставил вам послание от моей матери, королевы.

– Он говорит о шлюхе с Драконьего Камня! – принц Эймонд рванулся вперед и попытался выхватить письмо из руки Люцериса. Но лорд Боррос прорычал приказ, и вмешались его рыцари, которые развели принцев. Один из стражей передал письмо Рейниры на помост, где его милость восседал на троне Штормовых королей древности.

Никому доподлинно не ведомо, что именно чувствовал в тот миг Боррос Баратеон. Слова тех, кто сам был тогда в Штормовом Пределе, весьма рознятся. Одни говорят, что его светлость залился краской и смутился, как если бы законная жена застала его в постели с другой женщиной. Другие утверждают, что Боррос, казалось, наслаждался минутой, ибо его тщеславию льстило, что и король, и королева одновременно искали его поддержки.

Но все присутствовавшие были единодушны, когда говорили о словах и делах лорда Борроса. Не будучи грамотным, он отдал послание королевы своему мейстеру, а тот взломал печать и шепотом прочел написанное в самое ухо его светлости.