Принцесса и мальчишки
Шрифт:
— Ну, понял, — шепчет Витек и с облегчением переводит дух. — Слава богу, понял!
Теперь все развертывается молниеносно. Магда подбегает к сцене, хватает гитару. Даже не вешая ее на шею, она поворачивается к залу и, улыбаясь, начинает петь. Тут же, перед сценой. И сразу, без всякого вступления, словно ей вдруг спешно понадобилось спеть именно эту песню. Только те, кто в первом ряду, видят слезы на ее щеках. Может, ей хочется скрыть эти слезы, может, трудно стоять на месте, а может, просто так, безотчетно, Магда поет, медленно продвигаясь вдоль первого ряда, потом поворачивает обратно. И свет прожектора сопровождает ее. «Хорошо, что я отрегулировал
Магда поет совсем не так, как обычно, в другом ритме. Никогда еще она так не пела. И хорошо всем известная баллада звучит иначе, кажется красивее.
Послушайте эту песню, Послушайте, коль хотите… Ведь слова ее простые Всем известны. Дятел пел их соловью, Я тебе их пропою, И затянем вместе все мы Под гитару… Есть на свете один город, Весь деревьями обсажен, А в том городе есть школа, Каких много. А в той школе есть дружина — Нет ей равной в целом мире. К дружбе путь она укажет Всем харцёрам!После спектакля директор школы похвалил дружину:
— Здорово у вас это получилось! Я даже не ожидал.
— А особенно удался замысел с гитарой! — прибавил председатель родительского комитета. — Честно говоря, в какой-то момент я подумал было, что у вас что-то не ладится… И тут вдруг эта освещенная гитара на пустой сцене! Прекрасно! Кто это придумал?
— Режиссер, разумеется! — ответил председатель совета дружины и незаметно подмигнул своим.
— Ясное дело, режиссер! — поддержал его Сикора. — Товарищ вожатый Котлярек.
— На редкость способный человек, — серьезно заметил Пустецкий.
— И тетка у него на телевидении, — сказала Зоська. — Настоящая тетка, довоенная!
Тетка Котлярека расхохоталась, а сам Котлярек состроил глупую мину и ни к селу ни к городу учтиво раскланялся.
— Что с Магдиным отцом? — спросил Витек Генека, когда гости пошли одеваться. — И куда ты дел ее братишку?
— Сегодня пришла телеграмма из Кошалина, все оказалось не так страшно. У Магдиного отца перелом ноги, ну и ушибов много — авария как-никак. Но мать Новицкой завтра уже домой возвращается… А брата я соседке подбросил. Пообещал жениться на ней, если она понянчит его часок.
— Ну, Окунь! А дружбе вашей конец небось, — сказал Пустецкий. — Твоей дружбе с Росяком. Так ведь?
— Не знаю…
— А может, она только сегодня всерьез и начнется? — сказал Генек. — Как знать?
СНЕГ
Перевод С. Тонконоговой
Падал снег. В поле, во время пурги, снег как бы раздвигает пространство, все отдаляется, и человек чувствует себя потерянным — самого себя едва лишь видит, и только себя. В лесу снег коварен — он создает иллюзию тишины. И заглушает не только стон, но и крик одинокого.
В маленьком городишке снег — добрый волшебник. Покосившиеся заборы оживают, деревья — безлистные страшилища — мягчеют, клонятся долу в тяжкой — от белизны — задумчивости; белизна струится на облупившуюся штукатурку, на щербатые стены, на плоские и покатые крыши, утыканные антеннами телевизоров, на идущих по улице людей; здесь все знакомы друг с другом, но в такой заснеженный спокойствием вечер кажутся безликими фигурами, забавными тенями.
Итак, падал снег и близился вечер, один из последних перед праздниками, которые только в таких вот маленьких городишках не потеряли еще своей прелести, и потому огромный мир кажется здесь близким — только руку протянуть, годы — минутами и все становится возможным. Как в сказке. Или как в жизни.
Девочка вбежала прямо из снега, стянула с себя берет, отряхнула его и мокрой рукой поправила волосы. Улыбнулась телефонистке, сидящей не в окошке, как обычно на почте, а за перегородкой, разделяющей небольшой зал на две неравные половины.
— Я хотела бы заказать срочный разговор с Гдыней. Еще успею? Гдыня, управление порта.
— О! Ты что, отплываешь на «Батории»?
— Нет, — ответила девочка. — Это не мне. Дядя к нам приехал на праздники, папин брат. Это ему надо в Гдыню позвонить… Сейчас он придет. А ждать придется долго?
Телефонистка была молоденькая, пустой вечер нагонял на нее скуку, ведь в таком маленьком городишке почта почти бездействует. Кто хотел послать праздничную посылку, давно уж послал ее, заказных писем и телеграмм отсюда не шлют, разве что с дурными вестями. А тут вдруг большим миром пахнуло: далекие берега, корабли, преодолевающие зимние штормы… Девушка оживилась.
— В это время уже должно быть легче. — Она набрала номер. — Веська? Ты что, еще не сдала дежурство? А, заменяешь… Ну, удружили тебе… Слушай, дай-ка мне Гдыню!
Было видно, как радует ее удивление подруги. Заказать отсюда Гдыню очень приятно, хотя это и не Монтевидео и не Неаполь. Для телефонистки с маленькой почты заказ разговора с далеким городом — целое событие, будет потом что вспомнить. Гдыня — тоже вам не фунт изюма, тем более в такой пустой вечер. И она повторила отчетливо, теперь уже официальным тоном:
— Да, Гдыня. Срочный. Управление порта… Минуточку! С кем будете говорить? — спросила она девочку.
— С капитаном Войцеховским.
— Прошу управление порта, капитана Войцеховского. «В» — Веслава. Ну, Веся, брось дурачиться! Откуда мне знать, красивый ли он?..
— Да! — услышала она от двери. — Очень красивый, скажите, авось соединит побыстрее.
Телефонистка рассмеялась в трубку.
— Здесь мне подсказывают, чтоб побыстрей соединила, потому что он очень красивый! Кончай, Веська! Видно, не очень ты устала, если шутить еще охота. Что? Ну ладно… Большая у тебя очередь? Трое? Постарайся побыстрее, жду. — Она повесила трубку. — Должно быть, скоро. Вы слышали, товарищ капитан, только три человека на очереди.