Принцесса и Золушка

Деверо Джуд

– Ой, откуда это у вас? – Сара попыталась приподняться, но вскрикнула и неловко упала обратно.

Бромптон поднял ее на руки, перенес в дальний, самый сухой угол пещеры и устроил с максимальным удобством.

– Пока ты там умилялась на детишек, я нашел бутылку в шкафу в хижине Гидеона и сунул себе в рюкзак, – смущенно признался Эр-Джей. – Надеялся, понимаешь ли, что настанет в нашем путешествии какой-нибудь романтический момент... – Сара взглянула на него с отвращением, и он добавил со смущенной улыбкой: – Нельзя винить мужчину за желание.

– Еще как можно! – Сара сдерживалась из последних сил. На лбу выступил пот – ей было чертовски больно, и еще ужасно хотелось

наорать на босса. Или просто устроить истерику. Она понимала, что они попали в ужасную ситуацию, весьма близкую к безвыходной. Стены пещеры каменные и довольно гладкие, а отверстие высоко – как они выберутся? А Гидеон? Он бродит где-то там, неподалеку, с ружьем. Что замышляет этот юноша, красивый, как греческий бог или как древний охотник? Может, он обрадуется тому, что они попали в ловушку и представляют собой идеальную мишень? Потом ему останется лишь завалить пещеру ветками – и их никто никогда не найдет. Мысли и страхи отразились на лице Сары, и Бромптон ласково погладил ее по щеке:

– Все будет хорошо, вот увидишь. Мы выберемся, поверь мне.

– Как вы можете быть так уверены, что этот поход закончится для нас хорошо? Мы чужие на Королевском острове. Никто, кроме Гидеона, не имеет ни малейшего понятия, куда мы пошли. В записке, которую вы оставили Ариэль и Дэвиду, наверняка не было дружеских слов. Уверена, вы опять сказали им какую-нибудь гадость. Они обиделись и не станут нас искать... и тревожиться не станут. Я и представить себе не могла такой ужас: оказаться на острове и знать, что все окружающие ненавидят тебя. Ариэль была права: Королевский остров – страшное и зловещее место. И вот скажите мне: почему они все нас ненавидели? Ведь они даже еще не знают, что нас нужно подозревать в убийстве Фенни!

Бромптон покачал головой и поднялся. Он вложил в ладонь Сары бутылку ликера и сказал:

– Я хочу, чтобы ты выпила все до капли. Это должно несколько заглушить боль и вселить в тебя хоть немного оптимизма.

– Господи, о чем вы говорите? – Сара сделала большой глоток прямо из горлышка. – Да если бы я была оптимисткой или хоть просто умела бы смотреть на жизнь трезво, разве я позволила бы Ариэль уговорить меня совершить этот дурацкий обмен?

– Ваш маскарад не выдержал проверки моим пристальным взглядом и острым умом. Я все понял уже через пять минут. – Бромптон обходил пещеру, разглядывая стены при свете фонаря.

– Правда? Но как же?.. Дэвид сказал...

– Да что он знает, твой Дэвид! Он ничего не видит, кроме своей Ариэль, в которую влюблен по уши. «Дэвид, дорогой, запричитал он высоким голосом, изображая Ариэль, – иди в сад и застрелись, только не вздумай упасть на мою клумбу и испортить внешний вид поместья. Сделай это аккуратно где-нибудь на заднем дворе».

– Неправда! Дэвид вовсе не такой бесхарактерный. Он хочет стать...

– Ну конечно, как же я забыл! Наш мальчик хочет стать президентом.

Эр-Джей нашел, как ему показалось, не слишком отвесный участок, зажал фонарь в зубах и попробовал подняться, но ноги его скользили по камню. Тогда он снял ботинки и носки и попробовал снова. При этом он продолжал говорить, отвлекая Сару от грустных мыслей:

– Я думаю, из твоей кузины получится прекрасная первая леди. Она умеет носить одежду и красоваться на публике. Ей понравится позировать фотографам.

– Она не так плоха и избалованна, как вам кажется! И жизнь ее не всегда бывала сказочно прекрасной и беззаботной. Уж я-то в курсе. Если хотите знать, мы с ней много лет переписывались. Когда ей исполнилось девять, мать отвезла ее в Нью-Йорк и записала на прием к самому известному психиатру. Дело

в том, что Ариэль все время составляла сценарии своих похорон. Каким должен быть гроб, и что на ней должно быть надето, и какие цветы заказать...

– Ужас какой! Бедняжка что, склонна к самоубийству?

– Нет, дело в другом. Ариэль объяснила психиатру, что поскольку ее мама уже спланировала ее предстоящую свадьбу до самых мельчайших деталей, то она не знает, какое еще событие может сравниться с ней по значимости и потому занимается обдумыванием похорон. А самое смешное – вы только представьте себе, – когда психиатр спросил мисс Помми, правда ли это, она ответила: «О да, конечно». Доктор осторожно так поинтересовался, не выбрала ли она заодно и жениха. Мать Ариэль посмотрела на него как на идиота и ответила, что поскольку свадьбы без жениха не бывает, то, само собой, она выбрала для дочери жениха. Тогда доктор сказал, что в следующий визит он хочет побеседовать не с Ариэль, а с ее мамой, так как именно она нуждается в услугах специалиста по психическим расстройствам, и мисс Помми покинула его кабинет, пылая гневом, и в тот же день вернулась в Арундел.

– Как ни дико это звучит, но я вполне верю в эту историю, – усмехнулся Бромптон. – Не забывай, я имел счастье познакомиться с матушкой Ариэль на том балу. Она угрожала мне судебным преследованием только за то, что я осмелился взглянуть на ее дочь. Честно сказать, мне кажется, что в будущем Ариэль грозит одна беда: она может стать точной копией своей матери. Если только не встретит мужчину, способного противостоять ее диктату. А наш душка и слабак Дэвид на это явно не способен.

– Дэвид... – пробормотала Сара и отпила из бутылки. Она хотела возразить, что Дэвид вовсе не слабак, но потом вдруг поняла, что в данных обстоятельствах ей совершенно не важно, что именно представляет собой Дэвид Тредуэлл. – Они за нами не придут, – печально сказала она, глядя на прикрытый ветками вход в пещеру. На улице был день, и в пещеру все же проникал свет. Но что будет, когда наступит ночь? – И мы даже ничего важного не сумели выяснить, – еще более грустно сказала Сара и сама услышала, что голос дрожит от слез.

– Вот тут ты не права, – заявил Бромптон, прыгая на одной ноге и потирая ушибленное колено: он сорвался, пытаясь подняться по каменной стене. Слишком отвесно, думал он, да еще и вода стекает – скользко. – Мы узнали довольно много.

– Да вы что? – Еще один глоток ликера, и Сара прищурилась на Эр-Джея, бродившего в полумраке. – Не будет ли профессор так любезен просветить меня, что же именно мы узнали?

– Мы с уверенностью можем заявить, что множество людей ненавидели жертву и имели мотив для убийства. Я не думаю, что какой-нибудь суд сочтет убедительной историю о том, что мы убили Фенни Несбита, поссорившись с ним из-за мертвой собаки. Кстати, у меня есть фотография той собаки, и на ней будет видно, что животное не сбито машиной.

– Откуда у вас фото?

Эр-Джей подошел поближе, чтобы она могла его видеть, и, как фокусник, извлек из брючного кармашка для часов чип от цифровой камеры.

– Между появлением полиции и тем моментом, когда на меня надели наручники, прошло секунд пятнадцать, может, больше. Я успел вынуть чип из камеры и сунуть в карман. Я точно не помню, что мы снимали, но там должно быть несколько фотографий.

– Конечно, я сделала снимки собаки, лежащей на дороге! – Сара взирала на босса с восхищением. Подумать только, он сохранил удивительное хладнокровие и мог думать о доказательствах в момент, когда его заковывали в наручники и тащили в тюрьму! Когда любой другой потерял бы голову от страха.