Принцесса Иляна
Шрифт:
– Я хотела бы отдохнуть, - призналась Илона.
– Конечно, моя девочка, - улыбнулась Эржебет и тут же, повернувшись Маргит, строго добавила: - А ты останься.
Старшая сестра обречённо вздохнула, понимая, что сейчас получит выговор за то, что рассказывает младшей всякий вздор, но Илона, которая могла бы заступиться за Маргит, не сделала этого, потому что думала про другое, более важное. Илона торопилась в свои покои, а когда, наконец, оказалась там, то сразу велела своей служанке Йерне приоткрыть окно.
–
– удивилась та.
– Приоткрой. Быстро, - повторила госпожа, а когда приказ был исполнен, выглянула наружу, думая о том, как всё-таки удачно, что окна её комнаты выходят на главный двор, и что во дворе в это время немноголюдно.
Там толпилось всего два десятка человек - несколько придворных, окружённых челядью - поэтому не составило труда заметить, как через пустое пространство, вымощенное каменными плитами, идёт невысокий широкоплечий человек с чёрными волосами, легко узнаваемый даже со спины. Не за каждым ведь следуют четыре вооружённых королевских стража!
Вот человек замедлил шаг, из-за чего стражники поравнялись со своим подопечным, а затем подопечный, снова ускорившись, начал им что-то говорить. Илона надеялась услышать хоть несколько слов, ведь мощёный двор и высокие каменные здания создавали эхо, как в колодце, но поначалу речь была слишком тихой.
Первое, что удалось услышать, это громкий смех четырёх стражей. "Мой жених рассказывает о разбойнике, как обещал?" - гадала Илона, а затем до неё долетела фраза Дракулы, сказанная особенно громко:
– ...размахнулся и срубил ему голову, а вы, как видно, хлопали глазами и не пытались меня остановить.
– А он стоял, как столб, и ждал, пока ты ему голову срубишь?
– спросил один из стражников, похохатывая.
– Может и так, - жених Илоны развёл руками.
– Но мне всё же любопытно, где я взял меч? Не вы ли мне одолжили?
Стража снова засмеялась, а дальнейшего разговора уже не было слышно, потому что рассказчик и его четверо слушателей оказались на другом конце двора, а затем скрылись в воротах.
IV
Свадебные хлопоты обошли Илону стороной. Как и семнадцать лет назад, ей не был известен ни список приглашенных, ни список блюд, которые окажутся поданы к праздничному столу. Невеста знала только дату свадьбы - торжество наметили на начало июля, когда отмечается праздник Посещения Святой Елизаветы Пресвятой Девой Марией.
Знаменательное событие, когда Дева Мария, будущая мать Христа, посетила свою родственницу Елизавету, будущую мать Иоанна Крестителя, отмечалось Католической церковью восемь дней, то есть целых восемь дней подряд были праздничными - ни одного постного, и это казалось очень удобным для предстоящей свадьбы.
В день бракосочетания, конечно, предполагался пир во дворце. В последующий день - ещё один пир. На третий день хотели устроить большую охоту неподалёку от столицы, а утром четвёртого дня новобрачные должны были отправиться в Пешт, в тот самый дом, который сейчас служил местом пребывания жениха под стражей. После свадьбы этому жилищу предстояло стать собственностью Ладислава Дракулы и семейным гнездом.
"Сколько хлопот, суеты! А зачем?" - спрашивала себя Илона, потому что предпочла бы скромную свадьбу без толпы гостей, без большого пира и большой охоты, но кузине Его Величества следовало выходить замуж со всей подобающей пышностью. Даже платье ей полагалось не простое, а такое, которое она не сможет ни надеть, ни снять самостоятельно, и даже цвет платья нельзя было выбрать самой.
На семейном совете, который, конечно, проходил без участия невесты, решили, что одежды брачующихся должны быть в тех же цветах, что и родовые гербы, причём стороны почтят друг друга особым образом. Невеста наденет платье под цвет родового герба жениха, а жениху подберут одежды в цвет герба семьи Силадьи.
Это означало, что Илоне предстояло надеть тот цвет, который она никогда в жизни не носила - красный, да ещё с золотой вышивкой, ведь на гербе у валашских правителей был золотой орёл с крестом в клюве, обычно изображавшийся на красном фоне.
Наряд жениха при этом смотрелся бы скромнее, ведь герб Силадьи не отличался яркими красками - бурая коза, выпрыгивающая из золотой короны, изображённая на белом фоне. И всё же семейный совет решил, что так будет лучше.
* * *
Разумеется, жениха на семейный совет приглашали. Илона знала об этом, потому что в разговорах своих родителей и Матьяша иногда слышала фразы о том, что будущий муж "настаивал" или "просил".
Невеста прекрасно помнила, что речь идёт о договорном браке, то есть о сделке, но почему-то оказалось очень не приятно думать, что жених торгуется со своей будущей роднёй. Сделка есть сделка, и значит, торг уместен, но Илона всё чаще думала: "Пусть бы будущий муж торговался поменьше".
В один из дней она даже обрадовалась, когда случайно услышала разговор Матьяша с её отцом: собеседники направлялись в покои к Эржебет как раз после семейного совета, состоявшегося в покоях Его Величества:
– Ошват, ну, прояви щедрость, - вполголоса говорил король.
– Десять тысяч - это мало. Дай двадцать. Приданое должно быть достойным.
– Двадцать этому проныре!
– отвечал отец Илоны, а под пронырой, конечно, подразумевал своего будущего зятя.
– Хватит и того, что он заполучил мою дочь.
– Не упрямься, Ошват, - твердил король.
– Он согласится и на десять. Но что скажут люди? Скажут, что ты жаден. А я не хочу, чтобы так говорили. Мои родственники должны выглядеть достойно.
Матьяш хотел добавить что-то ещё, но увидел Илону, которая, как положено при появлении Его Величества, поклонилась, и замолчал. Обсуждать дела при ней король не собирался.
– Прошу прощения, - сказала невеста и поспешно вышла из комнаты якобы для того, чтобы дать отцу и кузену договорить, а на самом деле просто хотела скрыть свою внезапную радость.