Принцесса Иляна
Шрифт:
Затем началось благословение обручальных колец, и Илона, ожидая, когда жених наденет ей кольцо на палец, снова подумала: "Что если начнётся противостояние?" Она представила себе обе стороны и вдруг осознала очевидное: "А ведь Ладислав Дракула одинок. И в этом храме - тоже".
Илона, пусть и не знакомая с половиной присутствующих на свадебной мессе, знала, что все они - родственники или друзья семьи Силадьи. Помимо родителей, старшей сестры, кузена и тётушки здесь собралось много людей, которых Илона могла назвать роднёй. К примеру, Иштван Батори*, видный королевский военачальник, на сестре которого в своё время был женат дядя Михай. А
______________
* Иштвана Батори в научной исторической литературе чаще называют Штефан Батори.
______________
Илона на нынешней свадьбе находилась среди своих. А её жених - нет. Он оказался настолько одинок, что Матьяш выбрал нескольких придворных, чтобы на время свадьбы изображали свиту и родню "королевского кузена Ладислава", потому что жениху не положено быть на церемонии и на последующих пиршествах одному, особенно когда с невестой приходит множество народу.
Единственный, кого Ладислав Дракула мог бы взять с собой - его девятнадцатилетний сын, носивший такое же имя, как отец. Илона узнала об этом юноше недавно, ей даже не представили его, и потому сейчас она не могла быть уверена, что он присутствует на свадьбе.
Илона очень хотела бы познакомиться с ним, но Матьяш сказал, что пока ни к чему:
– Тут весьма тонкое дело, кузина, - объяснил король.
– Происхождение этого отпрыска сомнительно. Мало того, что он рождён вне брака, так ещё в землях нехристей, а мать и вовсе не известна. Как мне передавали, всё началось с того, что мой кузен Ладислав привёз из Турции трёхлетнего мальчика и объявил своим сыном. Туманная история. К тому же теперь, когда мальчик стал юношей, в нём не очень-то видны черты родителя. Я бы на месте кузена сомневался в своём отцовстве, но тот почему-то не сомневается. В любом случае тебе, будущей законной супруге, не подобает сейчас знакомиться с таким родственником, который, может, вовсе и не родственник. Вот выйдешь замуж и решишь сама, хочешь ли признать его.
– Тогда я хочу, чтобы этого юношу представили мне в день моей свадьбы после церемонии, - твёрдо произнесла Илона.
– Что ж, - Матьяш развёл руками, - пусть будет так.
И вот теперь Илона, почти ставшая супругой Ладислава Дракулы, представила себе положение человека, который назовётся её мужем. Она представила его одного перед толпой богатых и влиятельных персон. Все такие сильные и уверенные, а возглавляет их кузен Матьяш. И вот Дракула стоит перед ними - одинокий человек, которому не на кого опереться, потому что девятнадцатилетний юноша, находящийся рядом, не настоящая опора.
Илона где-то слышала, что младший Ладислав, пока его отца держали в тюрьме, воспитывался при дворе епископа Надьварадского, всё равно как в монастыре, а воспитание продолжалось около двенадцати лет - почти две трети жизни, если тебе девятнадцать.
"Что этот мальчик знает о людях? Ничего, - думала Илона.
– И он не сможет помочь отцу, даже если захочет. Просто не сообразит, как. А я могу помочь им обоим. И с чего я взяла, что может возобновиться вражда? Её не будет, ведь человек, который сейчас наденет мне на палец кольцо, неглуп и понимает, что окажется раздавлен, если попытается сделать что-то наперекор моему кузену Матьяшу. Может быть, со временем, когда наберёт силу и снова станет править в Валахии?.. Но что такое маленькая Валахия по сравнению с огромным Венгерским королевством? Нет, не будет вражды. Её и сейчас нет, а есть свадьба как символ примирения, и есть два потерянных человека, отец и его сын, которым я могла бы помочь".
Затем она в который раз вспомнила о своём первом муже и, мысленно обращаясь к нему, пообещала: "Вашек, я просто помогу им. Просто помогу. Ведь христианский закон велит нам оказывать помощь тем, кто в ней нуждается".
* * *
Всё на нынешней свадьбе шло не так, как семнадцать лет назад. Невеста уже не была невинной девочкой, а являлась женщиной, которая выходит замуж вторично, поэтому гости не собирались отказываться от своего любимого развлечения - смотреть, как новобрачные целуются.
Илоны знала это и потому радовалась, что свадебная месса длится долго и после обмена кольцами отнюдь не заканчивается. Пусть пришлось в общей сложности больше часа стоять в новой, не очень удобной обуви, но всё равно казалось лучше стоять в храме, чем сидеть на празднике во дворце и развлекать гостей, целуясь напоказ и отвечая на нескромные вопросы. Эти вопросы нарочно задаются, чтобы вконец смутить новобрачную и раззадорить её мужа. Редкая свадьба обходится без подобных вещей.
Вот почему новобрачной хотелось, чтобы никогда не заканчивалось причастие, во время которого она и муж, уже получив облатки, стояли на коленях перед алтарём, а к архиепископу всё подходили и подходили люди, чтобы вкусить Тела Христова.
"Вот сейчас последний гость причастится, и свадьба станет совсем другой, не торжественной, а стыдной", - думала Илона, наблюдая за происходящим, потому что вспомнила, что вскоре после этого придётся целоваться с мужем.
Она никак не могла смириться с тем, что прямо возле алтаря придётся целоваться напоказ, много думала об этом и уговаривала себя не волноваться, но у неё, конечно, не получилось уподобиться каменной статуе, которую сколько ни целуй, она не покраснеет. А ведь поцелуй был очень скромный, как и положено в доме Господнем.
Во второй раз пришлось целоваться на выходе из храма. Гости, уже вышедшие на площадь, залитую полуденным солнцем, и образовавшие полукруг у главных храмовых дверей, очень настаивали, поэтому новобрачной пришлось покориться, когда супруг мягко развернул к себе её лицо и дотянулся губами до её губ.
В то же время показалось странно и неожиданно, что второй поцелуй мужа был таким же сдержанным, как первый. Больше ощущалось прикосновение усов, довольно жёстких, чем сам поцелуй. Наверное, супруг тоже не радовался от мысли, что придётся целовать жену всем напоказ.
Илоне понравилось, как тот себя ведёт, но она сказала себе: "Не обольщайся. Во дворце за праздничным столом он после одного или двух кубков, конечно, изменит мнение". Ей тут же представились эти полупьяные поцелуи и медвежьи объятия, и подумалось: "Ах, как же хорошо было на прошлой свадьбе!" На той свадьбе новобрачная ещё не считалась по-настоящему взрослой, поэтому Вацлав во время пира не целовал жену, а первую ночь пришлось отложить на несколько месяцев.
Семнадцать лет назад Илона немного сожалела о том, что после пира отправилась спать в одиночестве, зато сейчас с огромной радостью отложила бы брачную ночь на неопределённый срок, но достойную причину найти не получалось.