Принцесса Иляна
Шрифт:
Старшая сестра Илоны, взяв свечу, стоявшую на окне, подошла к кровати чуть ближе, посмотрела и осталась довольна тем, что увидела.
– А если он всё же попробует сделать что-то, что запрещено церковью?
– вдруг спросила мать Илоны, имея в виду нового мужа своей младшей дочери и его поведение во время предстоящей брачной ночи.
– Матушка, мы уже говорили об этом, - спокойно произнесла Маргит, ставя свечу на место.
– Он предупреждён Его Величеством, что должен вести себя пристойно, а если забудет, то тем хуже для него.
– Старшая сестра посмотрела на младшую: - Илона, не бойся. Всё будет хорошо.
– Да вы её только больше пугаете своими разговорами, - проворчала Эржебет и ласково обратилась к племяннице: - Девочка моя, ни о чём не беспокойся. Мы тебя не за зверя замуж выдали, что бы ни думала твоя матушка, - тётя наклонилась к уху Илоны и еле слышно прошептала: - Просто помни, что я тебе рассказывала про мою родственницу, за которой когда-то ухаживал твой нынешний супруг.
Новобрачная кивнула.
– Вот и умница, - улыбнулась Эржебет.
Меж тем служанки принесли ширму, чтобы Илона могла в присутствии посторонних сменить ту рубашку, которая была у неё под подвенечным платьем, на ту, что ещё минуту назад лежала на кровати.
Все молча ждали, а когда Илона, на которой уже ничего не было кроме рубашки и домашних туфель без задника, вышла из-за ширмы, тётя поправила племяннице пряди распущенных волос и сказала, обращаясь к остальным присутствующим дамам:
– Ну, что ж. Теперь мы можем идти.
Служанки помогли Илоне лечь в кровать, расправили одеяло, погасили освещение, оставив только одну свечу на туалетном столике, а затем собрали одежду новобрачной, уже не нужную, и вышли вслед за знатными дамами.
Теперь супруге Ладислава Дракулы оставалось только ждать, глядя, как огонёк единственной зажжённой свечи отражается в зеркале. "Как жаль, что нельзя просто уснуть. Как же я устала!" - думала Илона, но понимала: то, что предстоит ей совсем скоро, просто необходимо сделать хотя бы один раз, чтобы брак считался действительным.
Очевидно, новобрачная ждала довольно долго и даже задремала, потому что вдруг обнаружила, что вокруг темно, то есть свеча догорела и погасла, но в то же время было видно, что темноту всё больше разгоняет другая свеча, которую держит мужчина, входящий в комнату.
Вот мужчина, стараясь ступать тихо, закрывает за собой дверь, подходит к туалетному столику и ставит зажжённую свечу рядом с догоревшей. Затем всё так же тихо снимает с себя верхний кафтан, накинутый на плечи, и небрежно бросает на резное деревянное кресло. Затем расстёгивает ремень, надетый поверх нижнего кафтана.
Илона увидела, что на поясе нет кинжала, и вспомнила слова, сказанные не так давно: "Носить оружие мне пока не разрешается". То есть Ладислав Дракула, который сейчас явился в супружескую спальню, пока ещё оставался узником, а завтра с утра должен был выйти отсюда свободным человеком. "До чего же странный способ обрести свободу", - подумала новобрачная, а её муж тем временем успел снять нижний кафтан и, стоя возле кресла, начал стаскивать с себя сапоги - всё так же молча, сосредоточенно и почти бесшумно.
"Он думает, что я сплю", - вдруг поняла Илона и решила, что должна как-то дать знать о своём бодрствовании. Она вытащила руку из-под одеяла и откинула его край на свободной стороне кровати.
Муж, в это время стаскивая с себя второй сапог, так и замер, стоя на одной ноге, а затем поднял голову:
– Ты не спишь?
– Нет.
Второй сапог упал на ковёр рядом с первым, муж распрямился, улыбнулся:
– Ну, раз не спишь, тогда иди сюда.
– Сюда?
– удивлённо переспросила Илона.
– Да, подойди ко мне, - попросил супруг и, видя, что жена медлит, добавил: - Твой муж просит тебя.
* * *
Илона вылезла из-под одеяла, совершенно ничего не понимая. Даже позабыла надеть домашние туфли, стоявшие возле кровати, и пошла по ковру, как есть, босая, а когда вспомнила об обуви, то возвращаться было уже поздно.
– Подойди, - снова попросил муж, а когда жена сделала ещё несколько шагов и, наконец, вступила в круг света, то поняла, зачем. Взгляд у Ладислава Дракулы сделался такой, как если бы у неё просвечивала ткань рубашки, и Илона даже начала подозревать, что так и есть, а ведь точно помнила, как примеряла эту рубашку несколько дней назад, и сквозь ткань ничего не было видно.
Захотелось закрыться руками, но всю себя не закроешь. Илона потупилась, распущенные волосы упали вперёд, а Дракула подошёл, откинул пряди ей за спину, провёл тыльной стороной ладони по щеке супруги, взял за подбородок, заставил поднять голову и поцеловал в губы. Этим поцелуем он будто говорил: "Вот я. А где ты?" Илона не решилась ответить.
Между тем его руки легли ей на плечи, а через несколько мгновений двинулись вниз, и она почувствовала, как ткань рубашки, только что висевшая свободно, теперь соприкасается с кожей то в одном месте, то в другом. Вполне ожидаемо.
Новобрачная уже не опасалась, как бы от неё не потребовали того, чего добродетельная христианка делать не должна. Она даже перестала бояться, что предаст память о Вацлаве, и теперь боялась только одного - как бы не расхохотаться, ведь то, что сейчас делал Ладислав Дракула, напомнило ей нечто иное. "Он женился или купил себе лошадь?" - подумала Илона.
Ей доводилось видеть в Эрдели на деревенской ярмарке, как странно порой ведут себя люди, только что совершившие удачную сделку. Помнится, один дворянин, купив лошадь, на радостях с этой же лошадью и обнимался, поцеловал в морду, любовно оглаживал лоснящуюся шею...
Действия мужа сейчас странным образом напомнили Илоне именно это. Торг окончен, и теперь покупатель, уже не скрывая восхищения своей покупкой, оглаживает ей бока, зарывается пальцами в гриву, шепчет в ухо нежные слова, но лошадь не понимает смысла и лишь встряхивает головой, потому что от дыхания человека ей щекотно.
"Смех! Просто смех!" - думала новобрачная, невольно улыбаясь, однако стало уже не смешно, когда муж принял улыбку за ободряющий знак и, смяв в руке подол рубашки своей супруги, потянул вверх.