Принцесса Иляна
Шрифт:
– Я очень рада, что вы пригласили нас обоих. По правде говоря, я опасалась, что вы станете приглашать нас порознь, а не как супружескую чету.
Агота сдержанно улыбнулась Ладиславу Дракуле, тот почтительно поклонился ей, и только тогда отец Илоны решился выдавить из себя:
– Добро пожаловать, Ладислав. Я вижу, что наша дочь довольна. Значит, из тебя получился достойный муж для неё. Ну, что ж, хорошо. Надеюсь, ты и дальше не разочаруешь нас.
Мать Илоны бросила в сторону своего супруга недовольный взгляд, означавший
Илона хотела бы объяснить матери, что не считает свой брак таким уж тяжким бременем, и что нет причины винить отца. Но тогда мать успокоилась бы, и родители перестали бы жить вместе, а Илоне этого почему-то не хотелось, хоть она и понимала, что они уже никогда не сойдутся и не станут такой парой, которой являлись ещё десять лет назад.
К счастью, никто пока не расспрашивал Дракулову супругу о том, как она живёт, поэтому Илона не стала говорить о своём браке. Она, снова опершись на руку мужа, прошла вслед за родителями в одну из комнат, где все расселись в резных креслах.
– Нет ли каких новостей о будущем крестовом походе?
– вежливо спросил Ладислав Дракула у своего тестя. Наверное, не хотел сразу начинать разговор о деньгах. Да и вопрос о будущей войне не был праздным.
Ошват, взглядом испросив одобрение своей строгой супруги, начал неторопливо рассказывать, но Илона не услышала отцовского рассказа, потому что ей пришлось уйти вслед за матерью в другую комнату.
– Пойдём, доченька, - произнесла Агота, - я хочу тебе кое-что показать.
Однако это был лишь предлог, потому что мать, уведя дочь в уединённое место, тут же спросила с тревогой:
– Илона, ты, в самом деле, довольна? Он... не обижает тебя? Если да, то скажи сейчас.
– Всё хорошо, - улыбнулась супруга Дракулы.
– Лучше, чем я ожидала. Всё именно так, как говорила тётя Эржебет. В супружеской жизни он настойчив, но требует лишь полагающееся ему по праву, а сверх того не требует.
– Ты уверена?
– серьёзно продолжала мать.
– Не думай, что мы с отцом не сможем вмешаться и прекратить это.
– Матушка, я уверена, - так же серьёзно ответила Илона, потому что стремилась избежать как раз того, чтобы родители вмешивались. Впервые она почувствовала себя самостоятельной. Впервые она жила не с родителями и не с родителями мужа, а отдельно, то есть сама вела хозяйство и сама беспокоилась о том, чтобы между ней и её супругом сохранялся мир. Но стоило только начать жаловаться, как всё вернулось бы к тому, от чего ушло.
Если в первые дни после свадьбы новая непривычная жизнь пугала Илону, то теперь всё больше привлекала. "Я справлюсь. Справлюсь, - повторяла себе супруга Дракулы.
– Даже с таким мужем я как-нибудь уживусь, а отказаться всегда успею".
– Как бы там ни было, - меж тем говорила мать, - мы с отцом решили принять меры предосторожности в отношении твоего приданого. Отец дал распоряжение казначею, чтобы выделил из наших семейных сбережений двадцать тысяч, но получить эти деньги сможешь только ты. И не сразу всю сумму, а частями. Так мы будем уверены, что твой муж ничего не растратит.
– А мой муж как на это посмотрит?
– засомневалась Илона.
– Он уже согласен, - ответила мать.
– Это обсуждалось ещё до свадьбы и записано в брачном договоре. Мы не посвящали тебя в такие дела, потому что не были уверены, дойдёт ли дело до передачи приданого, но раз ты говоришь, что твой муж обращается с тобой хорошо, значит, пора.
Мать и дочь вернулись в комнату, где вели разговор мужчины, а через некоторое время все вчетвером отправились пешком на Еврейскую улицу, ведь именно там жил "казначей".
Ошват Силадьи, как и большинство венгерских вельмож, хранил свои деньги не в собственных подвалах, а в сундуках у евреев-ростовщиков, чтобы деньги приносили доход. В столице Венгерского королевства евреи жили на особой улице, которая так и называлась - Еврейская, а знатные и уважаемые представители венгерских фамилий посещали это место довольно часто, ведь знати постоянно требовалось золото.
Доверял свои деньги евреям даже Матьяш. Именно поэтому должность главного сборщика налогов в королевстве занимал еврей, а раз уж Его Величество имел дела с этим народом, то и Илоне нечего было стыдиться: "Никто не подумает обо мне плохо, даже если я стану ходить сюда одна".
Еврейская улица ничем не отличалась от других улиц в Верхней Буде. Те же двухэтажные каменные дома с крепкими воротами. Та же булыжная мостовая. Но именно здесь чаще всего попадались люди в особенных шляпах. Казалось, что на головы этих прохожих надеты воронки для разливания масла по бутылкам. Вот такой формы были еврейские шляпы, а сами обладатели этих уборов выглядели вполне обычно, то есть почти не отличались от венгров, и лишь иногда попадались такие лица, в которых явно проглядывало что-то восточное.
Впрочем, Илоне порой казалось, что и в лице Ладислава-младшего есть что-то восточное, а ведь он принадлежал совсем к другому народу. Вот почему такие черты не вызывали у неё страха.
Конечно, супруга Дракулы не раз слышала, что все евреи - мошенники, но ведь у Матьяша главным казначеем стал еврей, пусть и принявший христианство. "Кузен слишком умён, чтобы отдать государственные доходы в руки мошенника", - напомнила себе Илона и потому решила, что отцовского казначея тоже не следует сходу подозревать в обмане.
Меж тем слуги, сопровождавшие её отца, постучали в ворота одного из домов. В воротах тут же открылась широкая калитка, и двое кудрявых юношей, хоть и без шляп, но явно из израильского племени, проводили гостей в дом.
Дом оказался тесный. Двор там был маленький, как колодец, так что Илона едва смогла разглядеть кусочек неба между деревянными балконами, на одном из которых собрались четыре или пять женщин. Прячась в тени, женщины разглядывали посетителей.