Принцесса из рода Борджиа

Зевако Мишель

— Отец мой! — прошептала она в страхе.

И слова ее были бальзамом для израненной души палача. Значит, она не отреклась от него даже в такую минуту!

— Нет! — повторил Клод. — Вы не ошиблись, спросив меня, кто я такой; нужно, чтобы вы знали, кем я не являюсь. Монсеньор, я вовсе не отец этой девушке!..

— Господи! — страдальчески воскликнула Виолетта. — Вы уже говорили мне это! Но я все равно верю, что мой отец — вы и только вы!

— Спасибо тебе, ангел нежности и надежды, который смилостивился надо мной, проклятым… — прошептал Клод.

Карл замер от изумления и тревоги, а приемный отец поднял Виолетту, на мгновение прижал ее к своей широкой груди, отнес в соседнюю комнату и усадил там в кресло.

— Не беспокойся и ничего не опасайся, — проговорил он. — Твой старый отец, Клод, все устроит. Ты выйдешь замуж за королевского сына! Скоро ты станешь госпожой герцогиней Ангулемской…

Затем он вернулся в залу, где оставил Карла, и закрыл за собой дверь.

— Вы удивлены? — спросил он.

— Должен признаться…

Клод принялся в задумчивости расхаживать из угла в угол. Карл несколько испуганно наблюдал за ним.

— Сударь, — произнес Клод, внезапно останавливаясь напротив него. — Как я вам уже сказал, я не отец Виолетты. Я только воспитывал ее. И вам не так уж важно знать, кто я такой или кем я был. Я скажу вам только, что меня зовут Клодом, а живу я в Париже.

Он замолчал и принялся со вниманием вглядываться в лицо юноши, ожидая его ответа.

— В вашей жизни существует тайна, — проговорил Карл.

— Виолетта откроет вам ее! — еле слышно произнес Клод.

— Но я не хочу ее знать, — мягко запротестовал герцог.

Клод глубоко вздохнул.

— Важно то, — с усилием продолжил он, — что я не отец той, кого вы любите. Виолетта — дочь монсеньора Фарнезе и очень знатной дамы Леоноры де Монтегю.

— Это тот человек, которого я видел в павильоне аббатства?

— Да.

— Он говорил, что его дочь умерла…

— Он так считал!

— Где и когда я смогу вновь увидеть принца Фарнезе?

— Я знаю, где его найти.

— Что ж, будьте любезны, сделайте так, чтобы я повстречался с ним как можно скорее.

Некоторое смущение, еле уловимая скованность чувствовались в разговоре двух мужчин. Тайна, которую Карл не пожелал знать и которую Клод так и не раскрыл, казалось, вырыла между ними пропасть. Оба спешили как-то исправить положение.

— Принц Фарнезе, — продолжал Клод, — единственный, кто может решать судьбу Виолетты. Я не отец ей… она мне ничего не должна… я для нее ничто… Это очень важно, и мне бы хотелось, чтобы вы это поняли.

— Я понял, — глухо ответил Карл.

— Прекрасно, — сказал экс-палач. — Ввиду того, что я не имею никакого отношения к Виолетте и она не имеет никакого отношения ко мне, вы сразу же после свадьбы можете уехать, даже не сообщая мне, в какую точку земного шара вы направляетесь…

Он остановился, чтобы отдышаться и вытереть пот со лба.

— Итак, — закончил он, — лучшее, что вы можете сделать, — это переговорить с принцем Фарнезе… отцом Виолетты…

— Я тоже так считаю, — ответил Карл.

Бывший палач понурил голову. После слов, которые он произнес, ему оставалось только сразу же уйти, чтобы приступить к поискам принца Фарнезе. Вместо этого он застыл на месте, погруженный в мрачные раздумья.

Молодой человек наблюдал за ним с возрастающей тревогой. Подозрения тем более мучительные, чем более неясные, одолевали его. Откуда такая ледяная холодность между ним и этим человеком, которого Виолетта назвала своим отцом? Разве они не были связаны чувством, которое с первого взгляда должно было сделать их навеки друзьями? Кто бы ни был в действительности отцом Виолетты, очевидно, что этот человек испытывал к девушке безграничную отцовскую любовь.

Как же получилось, что этот Клод восстановил его против себя? Кто он такой? Чем может навредить Виолетте о6щение с ним, какую тень может бросить на нее эта мрачная фигура? Юный герцог, наверное, еще долго задавался бы этими вопросами, но внезапно он заметил в глазах да такую боль, что все сомнения тотчас исчезли, и под влиянием безотчетной жалости он воскликнул:

— Мы не можем так расстаться! Сударь, во имя той, кого мы оба любим, я вас заклинаю сказать мне, кто вы такой!

— Разве я не сказал вам? — дрожащим голосом ответил палач. — Я парижский буржуа, меня зовут Клод… это все!

— Нет, это не все!.. Эта тайна… тайна, которая есть в вашей жизни, я хочу немедленно узнать ее.

— Эта тайна! — пробормотал Клод. — Послушайте, монсеньор. Я уже сказал, что сама Виолетта откроет вам ее!

— О! — воскликнул молодой человек. — Но тогда — немедленно!

Он двинулся было к комнате, куда Клод отнес девушку, но палач остановил его, взяв за руку, и сказал:

— Принц Фарнезе… отец девушки, которого вы скоро увидите, объяснит вам все, что связано с прошлым вашей любимой… я не имею права сделать этого, поскольку я не отец ей! Монсеньор, поклянитесь не говорить обо мне с принцем Фарнезе! Так нужно! — добавил он сурово, видя, что молодой человек колеблется.

— Хорошо, пусть так! — ответил герцог Ангулемский. — Слово дворянина, что я не произнесу вашего имени в присутствии отца Виолетты.

— Так. Теперь поклянитесь никогда не спрашивать Виолетту обо мне. Если она заговорит сама, без вашей просьбы, если сама раскроет секрет моей жизни, что ж, это не страшно. Но поклянитесь мне не подвергать это дитя мучениям, которых оно не заслуживает, не пытайтесь вырвать у нее эту тайну, если она считает, что должна хранить ее.

— Клянусь вам и в этом, — ответил Карл под влиянием сострадания, о котором мы уже говорили.

Клод удовлетворенно кивнул.

— Тогда прощайте! — сказал он; — Через час принц Фарнезе будет здесь. Что же до меня… если мы больше не увидимся, то…

— Почему мы больше не увидимся? — спросил Карл, взволнованный, раздосадованный и встревоженный одновременно.

— Если мы больше не увидимся, — глухо повторил Клод, как будто не слыша его слов, — нужно сделать так, чтобы девочка была в безопасности…

— Никому не придет в голову искать нас здесь, к тому же я надеюсь, что завтра мы уедем из Парижа…