Принцесса из рода Борджиа
Шрифт:
Но по мере того как они шли вперед, в церкви начинало происходить что-то странное. Из утопающих во тьме боковых приделов, из каждого темного угла выходили люди и бесшумно занимали места позади влюбленной пары. Вскоре их было уже около тридцати. Закутавшись в плащи, держа руки на эфесах шпаг, незнакомцы напоминали эскорт, собранный по случаю тайного венчания некоего принца.
Карл и Виолетта с улыбкой приближались к алтарю, не сводя глаз с трех фигур на хорах. Вдруг Карл вздрогнул и растерянным взглядом, полным смятения и ужаса, окинул тех, кого принял за своих друзей.
Трое незнакомцев только что сбросили плащи. Это были не Пардальян, не Фарнезе и не Клод! И в то же мгновение юноша узнал двоих из них, которых видел при других обстоятельствах, а именно у мельницы на холме Сен-Рок. Это были Менвиль и Бюсси-Леклерк. Лицо третьего было прикрыто маской.
Карл инстинктивно обнял Виолетту левой рукой, а правой выхватил из ножен кинжал. В ту же секунду девушка испустила крик ужаса. Она тоже рассмотрела троих мужчин. Незнакомцы стояли неподвижные, серьезные и даже, казалось, не имели никаких дурных намерений.
— Ничего не бойтесь, душа моя, — быстро проговорил Карл.
— Я не боюсь, — ответила Виолетта, прижимаясь к нему.
Карл какое-то время наблюдал за тремя людьми, которые молча смотрели на него.
— Господа, — глухо произнес он, — что вы здесь делаете?
— Монсеньор, — очень спокойно ответил Бюсси-Леклерк, — мы здесь потому, что должны присутствовать на двух церемониях: на свадьбе…
— На свадьбе?! — воскликнул герцог Ангулемский, на лбу которого выступил холодный пот. — На чьей свадьбе? Берегитесь, господа!
Он почувствовал, что им вот-вот завладеет безумие, и судорожно прижал к себе Виолетту.
— На чьей свадьбе? — хрипло повторил он.
— На свадьбе дочери принца Фарнезе, Виолетты, — проговорил Менвиль.
Виолетта тревожно вскрикнула.
— Вот как?! — проревел Карл — Да вы с ума сошли! Менвиль! Леклерк! Чего вы хотите от меня? Еще раз повторяю: берегитесь!
Он искал удобного случая вспрыгнуть на хоры и нанести удар. Левой рукой он пытался нежно освободиться от объятий Виолетты. Ему казалось, что он грезит: в церкви — Менвиль и Бюсси-Леклерк вместо Пардальяна и Фарнезе! Какое жуткое пробуждение после недавнего прекрасного сна!
— Монсеньор, — все с тем же спокойствием продолжал Бюсси-Леклерк, — сейчас вы узнаете, для чего мы здесь. Нам предстоят две церемонии. Как я вам уже сказал, одна из них — свадьба, а если бы вы мне позволили закончить, я бы добавил, что вторая — арест. Монсеньор, соблаговолите передать мне свое оружие. Именем генерал-лейтенанта Святой Лиги вы арестованы! Каждому свой черед. Нам пора поквитаться за мельницу Сен-Рок.
Виолетта громко закричала. Карл расхохотался. Взяв Виолетту на руки, он воскликнул:
— Первый из вас, кто дотронется до меня, умрет! Ни шагу! Не двигаться, или горе вам!
Выкрикивая все это в опьянении Отчаяния, которое удесятерило его силы, бледный, с налитыми кровью глазами, он пятился, держа Виолетту на руках. Казалось, что эти трое окаменели от его взгляда. Он медленно отступал; в душе его мелькнула надежда.
— Монсеньор, — сказал Менвиль, — всякое сопротивление бесполезно. Оглянитесь!
Карл вне себя от злобы машинально обернулся. Страшное проклятие вырвалось у него. Перед ним широким полукругом щетинились, словно иглы, обнаженные шпаги. Казалось, к нему тянется гигантская клешня. В то же мгновение клешня эта пришла в движение, и круг замкнулся.
— Проклятье, — пробормотал Карл Ангулемский.
Виолетта внезапно обняла его голову и поцеловала в губы, прошептав:
— Умрем вместе, мой господин.
В ту же минуту она соскользнула на холодные плиты пола и схватила кинжал своего жениха. Карл, потрясенный этим поцелуем любви и смерти, охваченный безумием, вырванный из реального мира, задыхался от страсти, тоски и ужаса. Он бросил вокруг себя прощальный, быстрый, как молния, взгляд. Повсюду в церкви двигались бессчетные тени: Менвиль, Бюсси-Леклерк и незнакомец в маске — у подножия алтаря, на ступенях — священник, который начал богослужение, а вокруг него, вокруг Виолетты — стальной сжимающийся круг… Эта сцена происходила в трагической тишине, такой глубокой, что он мог слышать собственное дыхание.
Тогда герцог выхватил шпагу, и в эту секунду его глаза встретились с глазами Виолетты. Он прошептал:
— Умрем вместе, душа моя.
И бросился вперед, таща за собой Виолетту в безрассудной надежде прорваться сквозь стальной круг и бежать… бежать! Но тотчас же десять рук схватило его, десять — Виолетту. Карлу показалось, что он умирает. Он испустил жуткий крик, на который, словно эхом, отозвался крик отчаяния Виолетты. Нанося шпагой страшные удары, Карл рычал:
— Подожди меня, душа моя! Я с тобой!
Шпага сломалась, но он продолжал биться ее обломком. Вокруг него лилась кровь, падали люди… наконец у него вырвали обломок шпаги. И вновь донесся до него теперь уже далекий, похожий на зов крик Виолетты. Карл, окровавленный, истерзанный, продолжал драться безоружный. Прошла еще минута… Но вот он упал на одно колено; семь, десять, пятнадцать человек набросились на него. Он почувствовал, как его связали, подняли, вынесли из церкви и бросили в карету, которая сразу тронулась.
В этой карете с опущенными занавесками, в этой тюрьме на колесах, перевозившей его в другую тюрьму, юный герцог лежал неподвижно, в том оцепенении, которое сродни смерти и которое отмечают у приговоренных. У него не было больше мыслей, жизнь едва теплилась в нем.
Менее чем через три минуты карета въехала на разводной мост, затем под арку и остановилась.
Герцог Ангулемский находился в Бастилии.
А события в церкви Сен-Поль тем временем развивались, перевоплощая видения ночного кошмара в живую человеческую боль…
Виолетту, вырванную из рук Карла, подтащили к подножию алтаря. Там, как мы уже сказали, находилось трое мужчин. Двое из них нам знакомы: это были Менвиль и Бюсси-Леклерк. Третий же сорвал маску только тогда, когда девушка оказалась рядом с ним, полумертвая от отчаяния, еле держащаяся на ногах. Это был Моревер!