Принцесса Намонаки
Шрифт:
На девушках не было ничего роскошного, и я решила было: две служанки пришли отдохнуть. Или младшие наложницы из папиного гарема.
— Ванхи? Это они?
Ванхи, конечно, всё уже знал — мамину протеже в том числе.
— Да, господин.
Я присмотрелась к девушкам внимательнее. Та, что играла на флейте, глянула в ответ и подмигнула. Лисичка…
— Которая?
Ответ уже был понятен — та, что играет. Девушки здесь стремятся показать, как они умелы в женском искусстве. В музыке в том числе — нужно же ублажать мужа… хотя бы так.
Но Ванхи взглядом указал на ту, что в упор меня не замечала.
Девушка-лисичка с флейтой, казалось, вот-вот засмеётся. Мелодия стала игривее, веселее. Я поборола желание показать ей язык — совсем не королевское поведение — и подошла к той, что увлеклась звёздами. Села неподалёку и тоже задрала голову.
Не могу сказать, что я впервые смотрела на местные звёзды — но впервые у меня нашлось время сделать это повнимательнее. Они были как наши, только их больше, и рисунок вроде бы другой. Много-много, высоко-высоко, они заставляли думать о вечном: как человек — песчинка в море времени, как все мои желания и мечты на самом деле приземлённые и ничего не значат для Вселенной, и что звёзды светили, светят и будут светить после моей смерти. Странные мысли.
— Что вы думаете, ваше высочество? — спросила вдруг мамина протеже, и её голос оказался созвучен голосу флейту. — Когда смотрите на звёзды, что вы думаете?
— Что они будут жить, когда я умру, — отозвалась я, не опуская головы.
— Вы считаете это несправедливым? — поинтересовалась девушка чуть погодя.
— Нет. Должно же быть в мире что-то вечное.
В моей прошлой жизни говорили, что звёзды гаснут. И что когда-нибудь умрут и они, и Вселенная.
Или, как феникс, возродится вновь из Большого взрыва, и так будет вечность. Я боялась сказать это сейчас — это наверняка было противно местной религии, как очень долго было противно нашей. И девушки решили бы, что принц снова придумал бред.
Но именно об этом я и думала.
— Я не услышу об этом стих, ваше высочество? — сказала девушка, помолчав.
— Я больше не сочиняю стихов.
— Отчего же?
— Память отшибло.
Прозвучало это грубо, и девушка замолчала. А я вдруг поняла, что мне не хватает её голоса — уж очень гармонично он звучал с флейтой.
— Простите, госпожа. Я не хотел вас обидеть.
— Вы и не обидели. — Она тоже не опускала головы. Создавалось впечатление, что на звёзды ей смотреть приятнее, чем на жениха. Я не страдаю иллюзией, что принц чертовски красив, но разве не интересно взглянуть на будущую корону, которую вот-вот наденешь?
— Принц, — продолжила эта странная невеста. — Я понимаю, что вам неприятно говорить со мной. Вы дали матери обещание, и вы здесь. Я тоже дала обещание. Мы оба здесь из чувства долга. Давайте потерпим ещё немного и разойдёмся, а завтра вы скажете государыне, что я вам не понравилась, и больше мы никогда не встретимся.
Обомлев, я смотрела на звёзды. Серьёзно? Вот так? Все хотят на мне жениться, а эта тут из чувства долга. Ну да!
— И что же, госпожа даже корону не хочет?
— Корону? — удивилась она.
Святая наивность!
— Да. Мою. Ваш отец или дядя, или кто там… убьёт меня, когда вы забеременеете, и вы станете императрицей-регентшей. Или, в крайнем случае, матерью императора.
Она усмехнулась, не сводя с звёзд задумчивого взгляда.
— У меня нет ни отца, ни дяди, ваше высочество, я сирота. И если вас убьют, то несдобровать и мне. Мне жаль, что вашему высочеству приходят в голову такие мысли на свадьбе.
А какие ещё мысли должны мне приходить?
— Как вас зовут? — снова перебила я тишину.
— Йоко, — просто ответила она. Ни рода, ни титула, — ничего.
— А что вы сделаете, если я скажу завтра, что вы мне понравились, Йоко?
Она улыбнулась. Грустная улыбка.
— Значит завтра вечером я снова буду смотреть на звёзды.
А у меня впервые мелькнула мысль, что эта Йоко, пожалуй, лучшая невеста среди всего цветника на отборе. Она хотя бы на человека похожа, а не на моего убийцу.
— Почему мать выбрала именно вас, Йоко?
— Мне не дано постичь мысли и решения государыни.
— И всё же какие-то соображения у вас наверняка есть?
Она вздохнула.
— Да. Государыня почему-то высокого мнения обо мне и хочет вам счастья, принц.
— Но она ошибается?
— Этого мне точно знать не дано.
Мы опять замолчали, и тишину нарушила на этот раз она.
— Что вы собираетесь делать, ваше высочество?
Наверное, она спрашивала о том, что я отвечу завтра матери, когда она спросит о своём протеже. Или о том, кого я выберу после, в конце отбора. Но я ответила:
— Смотреть на звёзды, Йоко. Смотреть на вечность.
Она впервые окинула меня долгим, длинным взглядом и кивнула.
— Да, принц. Давайте смотреть на звёзды.
И мы смотрели на звёзды. Такое вот свидание. А завтра я скажу матери, что мне нравится её выбор, и я согласна, но время потянуть пока стоит.
Мне почему-то кажется, что из этой Йоко выйдет толк. Я не знаю, какой, но в моей партии она что-то вроде если не ферзя, то ладьи.
Узнать бы, она не Шепчущая? Мой ручной мальчик-колдун в гареме ещё не отлежался, врач передал, что беспокоить без особой надобности его пока не стоит.
Подождём…
Глава 16
Восьмой день шестой Луны
Ох и жара! Ивы с вишнями давно отцвели, и воздух теперь душен и влажен, давит, как в сауне. Говорят, в море пришли медузы, кто-то из сынков придворных купался, обжёгся и теперь помирает.
Я спросила у Ванхи, всегда ли здесь так. Говорит, да. Для слив ещё, говорит, это полезно, урожай будет хороший. Ванхи не зря за сливы переживает: из них тут вино делают, сладкое, золотистое — пьёшь его, как сок, и вроде не пьянеешь. А потом встать не можешь — до того в голове шумит. А выпить Ванхи любит…