Принцессы немецкие – судьбы русские
Шрифт:
Любопытные соображения по поводу Орлова высказывает барон де Бретейль в донесении министру иностранных дел Франции герцогу Шуазелю:
Это очень красивый человек. Он был возлюбленным царицы в течение нескольких лет, и я вспоминаю, как она однажды указала мне на него как на смешного и экстравагантного человека. Но затем он заслужил более серьезного отношения к себе с ее стороны. Впрочем, говорят, что он действительно очень глуп. Так как он говорит только по-русски, то мне трудно судить о нем. Но глупость – довольно распространенная черта среди тех, которые окружают теперь императрицу, и, хотя она, по-видимому, легко приспособляется к своему обществу, я, тем не менее, убежден, что она не преминет устранить от себя большую часть этих приближенных.
Прозорливый дипломат оказался прав. Только причиной устранения Орлова стала не его глупость, а его измены. Впрочем, все-таки глупость: умный человек никогда
Екатерина прозревает: как могла она восхищаться тем, чего не было: умом, благородством? Как могла искренне верить и убеждать других, что он – настоящий античный герой? Тем не менее, уже твердо решив расстаться, она щедро награждает Орлова, подтверждая, что умеет быть благодарной. Среди прочих подарков бывшему возлюбленному – бесценное чудо, Мраморный дворец, построенный Антонио Ринальди, один из прекраснейших дворцов Петербурга. Правда, до окончания строительства Григорий Григорьевич не дожил, Екатерина выкупила дворец у его наследников и подарила на свадьбу своему второму внуку, Константину Павловичу. После отречения цесаревича Константина, подавления восстания декабристов и воцарения Николая I дворец снова отошел в царскую казну. В нем жил и работал младший брат Александра II, Константин Николаевич, чей вклад в развитие русского флота, к сожалению, недостаточно оценен. Потом дворец перешел к его сыну, великому князю Константину Константиновичу (известному поэту К. Р.), праправнуку Екатерины Великой. В этом дворце он, президент Императорской академии наук, задумал и осуществил создание Пушкинского Дома, бесценного памятника величайшему поэту России. Но до этого еще очень далеко.
А пока идет год 1773. Орлов видит, что положение его пошатнулось, а Мраморный дворец больше похож не на подарок любящей женщины, а на плату за любовь. Так расплачиваются с надоевшими содержанками! Может быть, он не слишком умен, но гордость у него есть. И он преподносит своей царице в день ее тезоименитства достойный подарок: огромный бриллиант с редким голубовато-зеленоватым отливом, ограненный в форме высокой индийской розы (180 граней, расположенных ярусами). Екатерина благосклонно принимает подарок и дает ему имя – «Орлов». Под этим именем он и сегодня числится в списке самых крупных драгоценных камней мира. Государыня приказала увенчать бриллиантом скипетр, один из символов императорской власти. Сейчас он хранится в Алмазном фонде Кремля.
Но бесценный подарок не изменил положения: место «самого красивого мужчины нашего времени» (так с легкой руки Екатерины называли Орлова современники) уже занял корнет Васильчиков.
Я очень многим обязана семье Орловых; я награждала их поместьями и орденами и всегда буду им покровительствовать, и они сумеют быть мне полезными, но мое решение непреложно; одиннадцать лет я страдала, теперь я хочу жить так, как мне хочется, совершенно независимо. Князь может поступать, как ему вздумается: он может уехать за границу или остаться в России, может пить, охотиться, заводить любовниц. Если он будет вести себя хорошо, то его ждет почет, если же плохо, то он себя покроет позором.
Преемник Орлова был замечателен единственно тем, что, в отличие от parvenu Орлова, происходил из древнего боярского рода. Барон Сольмс сообщал о нем своему патрону, Фридриху II: «Это человек среднего роста, лет двадцати восьми (Екатерине в это время 43 года. – И. С.), смуглый и довольно красивый. Он был всегда очень вежлив со всеми, очень мил, но робок и таким остался до сих пор. Его как будто стесняет та роль, которую ему приходится играть». Неудивительно, что Васильчиков – случайный и не амбициозный человек – не мог долго удержаться рядом с Екатериной. Позднее она вспоминала: «Выбор мой был наудачу и с отчаяния: как раз в это время я мучилась его (Орлова. – И. С.) изменами более, чем в состоянии сказать». Вскоре внимание императрицы привлекает человек совсем иного склада. Имя его Григорий Александрович Потемкин. Васильчиков легко уступает место новому фавориту. Екатерина, щедро наградив корнета, тут же забывает о его существовании.
Казалось бы, Васильчиков не стоит того, чтобы уделять ему много внимания: пришел и ушел, не оставив следа; был только предлогом для того, чтобы расстаться наконец с Орловым. На самом деле роль Васильчикова очень велика. До его появления она вела себя, как могла бы вести себя любая женщина: любила, приносила жертвы, ревновала, страдала, плакала, прощала. К сорока трем годам в ее жизни было трое мужчин (мужа в расчет не берем). Позволю сказать: всего трое. Только ханже пришло бы в голову обвинить ее в развращенности. Поведение Орлова заставило Екатерину по-новому осознать себя как женщину и резко изменить отношение к мужчинам. Она больше не желала ни страдать, ни прощать. Она – царица, и ей не пристало поддаваться женским слабостям. Больше никто не увидит ее страдающей от ревности, плачущей, потакающей чужим прихотям. Она понимает: без мужчин ей не обойтись. Что ж, она будет брать тех, кто ей понравится; пользоваться ими, сколько ей захочется; а когда наскучат, менять на более молодых, – в общем, поступать точно так же, как поступают мужчины с надоевшими им женщинами. Правда, мужчинам для этого не нужна корона…
Григорий Александрович Потемкин был человеком, способным заставить ее отказаться от этого решения. В нем было все, что она ценила: мужская стать, доблесть, ум, широта, щедрость, честолюбие. Правда, честолюбия на этот раз оказался избыток…
Отступление о великолепном князе Тавриды
«Я больше, чем царь, я – Потемкин!» Пожалуй, ничто не скажет о нем точнее, чем эти слова. Это не только слова, это уверенное самоощущение.
«Положение Потемкина превосходит все, что можно вообразить себе в отношении к могуществу безусловному. Он царствует во всем пространстве между горами Кавказа и Дунаем и разделяет власть императрицы в остальной части государства». Так писал герцог Ришелье в 1790 году, на закате могущества Потемкина, да и всей его земной жизни. Это была правда. Но не вся: Екатерина отдавала ему много власти, но не более, чем считала нужным и полезным для государства.
Об этом человеке, которого с полным основанием называли вице-императором, написаны многие сотни страниц, от серьезных исторических исследований до романов и поэм. Все они, пусть и в разной степени, интересны, потому что необычайно интересен их герой, которого одни современники считали гением, другие – сумасшедшим. «Он созидал или разрушал, – говорил о нем Массон, – или спутывал все, но и оживлял все. Когда отсутствовал, только и речи было, что о нем; появлялся – и глядели все исключительно на него одного. Вельможи, его ненавистники, игравшие некоторую роль в бытности его в армии, при его появлении, казалось, уходили в землю, уничтожались при нем…»
Подробный рассказ об этом исполине, заслонявшем собою всех, увел бы очень далеко от рассматриваемой здесь темы, поэтому я коснусь только отношений Потемкина с Екатериной и его влияния на ее судьбу.
Он был одним из участников переворота 1762 года, присутствовал в Ропше при убийстве Петра III, пытался привлечь внимание Екатерины то шутовством, то хитростью, то отчаянной храбростью в сражениях. И в результате он добился своего: между ними вспыхнуло чувство не просто сильное, но яростное – под стать их темпераментам. Гордый, честолюбивый, наделенный столь же огромными дарованиями, сколь и пороками, Потемкин с первого дня своего возвышения не хотел быть «мебелью» при дворе. Екатерина скоро оценила разумность его советов, смелость и пользу его инициатив. С первых месяцев их совместной жизни и до конца его дней (долгие 17 лет!) она не принимала ни одного важного решения без совета с ним. Но их совместная жизнь закончилась всего через два года…
Почему она изменила Потемкину? Для ярых защитников нравственности – прекрасный повод упрекнуть ее в распутстве: всем вроде бы хорош новый фаворит, так нет, ее опять на свеженькое потянуло. Внешне это, может быть, именно так и выглядит, во всяком случае, для любителей «клубнички» – наверняка. На самом деле, уверена, все гораздо сложнее и печальнее. Она успела хорошо узнать своего «батеньку» (так она его часто называла) и прекрасно видела: одна из главных черт этого могучего характера – непостоянство. И это касалось не только женщин, хотя привязанности его менялись со скоростью, какая Екатерине и не снилась; более того, обычно, даже во время боевых действий, он возил с собой не просто очередную любовницу, но целый гарем. Он был непостоянен во всем: увлекся науками, проявил к ним немалые способности – и вдруг бросил учебу в Московском университете; решил уйти в монастырь, но вскоре передумал и подался на военную службу. И так из раза в раз, от увлечения – к быстрому охлаждению и к новому увлечению. Она понимала, что скоро он обзаведется новой любовницей – его не переделаешь. Но она не хотела больше страдать, переживать новые измены – уже достаточно натерпелась. Вот и решила изменить первая. С кем? Это было не особенно существенно. Главное было в том, что она знала: делить ее с кем бы то ни было Потемкин не станет. Значит, интимным отношениям конец. Конец и все усиливающейся его власти над ней. А что помощником ее он останется, была уверена: его государственный ум, его административные таланты требовали применения, а где еще их применить, как не на службе государыне? И она оказалась права. Оскорбленный мужчина отказался навсегда от своих притязаний на женщину, которая ему изменила. Правда, когда слухи о его фантастическом распутстве достигали Екатерины, он оправдывался: любит и до гроба будет любить ее одну, но уж коли она ему недоступна… Верила ли она ему? Верил ли он сам себе? Но другом, верным помощником и советчиком он был для нее до последней минуты.